Даже в моменты полного чистосердечия, даже когда я пытался изо всех сил отдать ему себя так, как он отдавал всего себя мне, даже тогда я что-то от него утаивал.
Много писали о любви, вылившейся в ненависть, о том, как холодеет сердце, когда умирает любовь. Это удивительный процесс. Он гораздо страшнее всего, что я когда-либо читал, и страшнее всего, что я когда-нибудь смогу об этом сказать.
Пусть он и дурак, и трус, но ведь любой из нас либо то, либо другое, а большинство — и то и другое вместе.
Так что учиться нужно у всех, у кого только можно, даже житейским вещам: класть кирпичную стену или готовить блюда из гороха или брюквы. Но открывать сердце свое — одному из тысячи.
Вглядываясь в его лицо, я ощущал, как много для меня значит, что я могу его сделать таким сияющим. Я знал, что многое готов отдать, чтобы не потерять эту власть. Я почувствовал, что устремляюсь к нему всем своим существом, как несётся ломающая лёд река.
Не могу сказать, что мне было страшно. Лучше сказать, что я не чувствовал никакого страха, подобно тому как в первое мгновение не чувствуют никакой боли те, в кого попала пуля.
Где бы мы ни завтракали и где бы ни гуляли, но, вернувшись домой, были всегда слишком разбиты, чтобы сразу заснуть. Мы ставили кофе и иногда пили его с коньяком, сидели на кровати, разговаривали и курили.
Как же скрытно сердце человеческое. Как боимся мы открыться, дать себя понять, и как отчаянно мы этого жаждем.
Мне всегда было трудно поверить, что они бывают с кем-либо в постели, ибо мужчина, который хочет женщину, всё-таки выберет скорее всего настоящую, а мужчина, который хочет мужчину, вряд ли позарится на таких
Cлайд с цитатой