We are too young to just worry.
Just for today I’d Go than worry.
We are too young to just worry.
Just for today I’d Go than worry.
Dollar, dollar,
I used it all up in a day.
Run, run, I earn and I splurge.
Run, run, run, run,
Run, run.
Выращивает вечность сад камней безмолвных...
Их собирая, возвести пытаюсь своей жизни храм.
Приют для обездоленных ночей и чувств бездомных,
Я руки протяну навстречу призрачным мирам!
Мы тянем камни эти по горам, спасаясь от невзгод.
Пока не скажут нам пора! И так за годом в год…
Упавший духом неминуемо воздвигнет эшафот!
И только чистый сердцем храм для Рави* возведет.
И почему все называют юность самым лучшим временем? Жизнь в восемнадцать лет омерзительна! У тебя есть тысячи вопросов – и ни одного ответа. У тебя сплошные проблемы – и никакого опыта их решить. У тебя много запросов – и мало знаний. А самое отвратительное, что тебе не у кого спросить совета. Потому что ты уже не ребенок, чтобы безоговорочно верить маме, но еще недостаточно зрелый, чтобы верить себе самому.
Молодёжь, проблемы роста, шило максимализма, вогнанное в юную задницу по самую рукоять...
Всякий имеет свое беспокойство, князь, и… особенно в наш странный и беспокойный век-с...
За стол садились не по старшинству. Глупая старость жалка не менее, чем трусливая юность. И не по богатству. Подкладка тяжелого кошелька сшита из слез.
Мы были молоды. Нас было двое; ее логика охлаждала мою порывистость, мой задор нивелировал ее робость.
У самых загадочных проблем бывают, как говорит практика, самые простейшие решения.
Ах, сердце, отстрадав, как этот луг, увяло.
Огнём прекрасных чувств оно тебя питало,
Когда я молод был и был тобой любим.
Хоть по своей вине оно преступным стало,
Хоть много мучилось, принадлежа другим,
Не презирай его — ведь ты владела им.
Это была прямо русская душа, правдивая, честная, простая, но, к сожалению, немного вялая, без цепкости и внутреннего жара. Молодость не кипела в нем ключом; она светилась тихим светом.