Все-все-все, понял, испугался, исчез!
Но знаете, если бы я не орал о своих многочисленных достоинствах на каждом углу, я стал бы омерзительным совершенством. А так у меня есть милый маленький недостаток, и все довольны.
Все-все-все, понял, испугался, исчез!
Но знаете, если бы я не орал о своих многочисленных достоинствах на каждом углу, я стал бы омерзительным совершенством. А так у меня есть милый маленький недостаток, и все довольны.
Обнаружилось вдруг, что мир состоит из нескольких слоев: на самой поверхности – тонкий целлофан знакомых голосов, под ним – скользкий шелк солнечного света, еще глубже – непрочный, но целебный марлевый бинт привычного домашнего интерьера, а под ним – толстый войлочный слой небытия, темноты, которую ощущаешь не глазами, а всем телом…
Воду здесь, увы, не подавали, так что я был вынужден довольствоваться стаканом какого-то кислого компота. Думаю, мы с Меламори были замечательной парочкой: хрупкое создание, налегающее на крепчайшую джубатыкскую пьянь, и здоровый мужик в Мантии Смерти, прихлебывающий компотик.
Никогда не знаешь, что за дурь тайком свила гнездо в твоей светлой голове и каких она там может высидеть дуренят.
Она находилась на той стадии жизненного пути, когда дела земные всё ещё волнуют сердце, но для их решения уже используется какая-то иная (возможно, небесная) логика. Иными словами, она пребывала в глубоком маразме.
У тебя такое лицо, словно все мои шкафы уже до отказа забиты твоими любовниками. И теперь ты пытаешься сообразить, как бы поделикатнее объяснить мне этот печальный факт.