Если можно украсть идею из чьей-то головы, почему нельзя поместить ее туда?
— Мистер Саито, мы можем обучить ваше подсознание защищаться даже от самых искусных извлекателей.
— Как вы это сделаете?
— А я и есть самый искусный извлекатель...
Если можно украсть идею из чьей-то головы, почему нельзя поместить ее туда?
— Мистер Саито, мы можем обучить ваше подсознание защищаться даже от самых искусных извлекателей.
— Как вы это сделаете?
— А я и есть самый искусный извлекатель...
— Ты пришёл убить меня? Я кое-кого поджидаю.
— Кое-кого из полузабытого сна?
— Кобб… Невероятно, мы оба были молодыми, теперь я старик.
— Преисполненный сожалений…
— …одиноко ждущий смерти…
— Я вернулся за вами, чтобы кое о чём напомнить… Что вы когда-то знали, что этот мир нереальный…
— … и чтобы убедить меня исполнить наш договор, да?
— Чтобы вы сдержали своё слово. Пойдём, и мы снова станем молодыми.
Идея, она как бактерия. Её сила так же велика. Любая, даже самая маленькая её крупица, способна либо навсегда стать частью тебя, либо уничтожить.
— Тогда нам придется купить весь бизнес-класс и бортпроводницу.
— Я уже купил авиакомпанию. Подумал, так будет проще.
Разум объекта всегда может проследить зарождение идеи. Истинное вдохновение невозможно подделать.
По какой-то причине человек ищет чуда, и, чтобы найти его, он способен пройти по трупам. Он измучает себя идеями, он превратится в тень, чтобы хоть на мгновение забыть ужас реальности. Он выдержит все — унижение, издевательства, бедность, войны, преступления и даже тоску, надеясь на внезапное чудо, которое сделает жизнь переносимой. И все время внутри человека щелкает неведомый счетчик, и нет руки, которая могла бы его остановить. Но во всех этих смятенных поисках и мучениях чуда нет, нет даже самого крошечного намека на какую-либо помощь извне. Есть только идеи — бледные, вымученные, изможденные, идеи, которые пьют вашу кровь, идеи, которые разливаются как желчь, вываливаются, как кишки свиньи со вспоротым брюхом.
Запомни: миром правят простые идеи. Простые и понятные большинству людей. Исключение составляют бараны, живущие не идеями, а несложными желаниями, и умники, для которых идеи, понятные большинству, чересчур просты. Первых можно не принимать в расчет, вторые не способны увлечь за собой массы.