Публика была самая разношерстная, но больше всего было, как это обычно случается в истории человечества, свинорылых спекулянтов и дорого одетых ***ей.
красота недостижима. Точнее, она достижима, но только сама в себе, а то, чего ищет за ней опьяненный страстью разум, просто не существует.
— У вас живое воображение, — сказала Анна. — Неужели вид грязного вагона возбуждает в вас все эти мысли?
— Что вы, конечно, нет, — сказал я. — Я просто пытаюсь быть приятным собеседником. На самом деле я думаю о другом.
Почему, думал я, почему любой социальный катаклизм в этом мире ведет к тому, что наверх всплывает это темное быдло и заставляет всех остальных жить по своим подлым и законспирированным законам?
– А как увидеть пустоту?
– Увидьте самого себя, – сказал барон. – Извините за невольный каламбур.
Представьте себе, что все, что может дать прекрасная женщина, составляет сто процентов.
Так вот, девяносто процентов она дарит в тот момент, когда просто ее видишь, а остальное, из-за чего идет весь тысячелетний торг, всего лишь крохотный остаток. И эти первые девяносто процентов невозможно разложить ни на какие составные части, потому что красота неопределима и неделима, что бы там ни врал Шопенгауэр. А что касается остальных десяти, то это просто совокупность нервных сигналов, которые не стоили бы ничего, не приходи им на помощь воображение и память...
я никогда особо не понимал своих стихов, давно догадываясь, что авторство – вещь сомнительная, и все, что требуется от того, кто взял в руки перо и склонился над листом бумаги, так это выстроить множество разбросанных по душе замочных скважин в одну линию, так, чтобы сквозь них на бумагу вдруг упал солнечный луч.
По долгому опыту общения с солдатней я знал, что бесстыжее обсуждение интимных сторон жизни в низших классах общества выполняет примерно ту же функцию, что разговор о погоде в высших.
Христианство и другие религии можно рассматривать, как совокупность разно удаленных объектов, излучающих определенную энергию. Как ослепительно сияет фигура распятого Бога! И как глупо называть христианство примитивной системой! Если вдуматься, в революцию Россию вверг не Распутин, а его убийство.
У человека ум – это как у казака лошадь. Все время вперед нас движет. Только господин барон говорят, что нынче у людей совсем другой коленкор пошел. Никто с этой своей лошадью совладеть не может, и поэтому она, можно сказать, удила закусила, и не всадник теперь ей управляет, а она его куда хочет, туда и несет. Так что всадник и думать забыл, что он куда-то попасть хотел. Куда лошадь выбредет, там и едет.
— Знаете, Чубайка, — говорил он в промежутках между ударами, — наше общество напоминает мне организм, в котором функции мозга взяла на себя раковая опухоль!
— Эх, Зюзя, — отвечал Чубайка, выпуская струю дыма, — а как быть, если в этом организме все остальное — жопа?
— Чубайка, да как вы смеете? — От гнева Зюзя ударил головой в стену чуть сильнее.
— Зюзя, ну подумайте сами. Будь там что-то другое, опухоль, наверное, и не справилась бы.
— Так она и не справляется, Чубайка!
— А чего вы ждете, Зюзя, от опухоли на жопе?
Cлайд с цитатой