Машины — всего лишь продолжение человеческих страхов и страстей, утрат и возмещений в жизни.
В каждом его ухе стучало по сердцу, третье колотилось в горле, а настоящее гулко ухало в груди. Тело жадно дышало миллионами пор. — Я и правда живой, думал Дуглас. — Прежде я этого не знал, а может, и знал, да не помню.
Страсти — это его религия, его культ и его ритуал, а он вынужден скрывать их даже от себя самого, особенно, если он не получает поддержки группы. Ценой вымогательства и подкупа его могут заставить отказаться от своей «религии» и стать адептом нового культа — культа робота. Но такой психологический подход отбирает у человека его последнее достояние — способность быть не вещью, а человеком.
И он понял: вот что нежданно пришло к нему, и теперь останется с ним, и уже никогда его не покинет. Я ЖИВОЙ, — подумал он.
— Иногда я подслушиваю разговоры... И знаете что?
— Что?
— Люди ни о чем не говорят.
Всё от одиночества. Человек ведь стадное животное: оторви его от привычного быта, от женщин, от дома и города — у него мозги начнут плавиться. До чего паршиво, когда человеку одиноко.
Одна машина может сделать работу пяти обычных людей; ни одна машина не сделает работу одного незаурядного человека.
Посмотри же вокруг, посмотри на мир, что лежит перед тобой! Лишь тогда ты сможешь по-настоящему прикоснуться к нему, когда он глубоко проникнет в тебя, в твою кровь и вместе с ней миллион раз за день обернется в твоих жилах.
Cлайд с цитатой