Бросить бы всё и убежать,
Но на руке кольцо сверкает.
Ты не могла так долго ждать,
И ты в чужих объятьях таешь.
Бросить бы всё и убежать,
Но на руке кольцо сверкает.
Ты не могла так долго ждать,
И ты в чужих объятьях таешь.
А что касается судьбы, я знаю только одно — если она всерьез чего-то захочет, она запряжет тебя, тебе все равно придется идти в ресторан, придется встречаться и ты будешь строить мост к тому, кого ты любишь.
Если на нашем пути встречается какая-либо преграда, или любовь поворачивается к нам спиной, мы, люди, немедленно впадаем в отчаяние, мечемся, топим одиночество в крепких напитках и соленых слезах. Мы не умеем уверенно и сосредоточенно идти к своим целям, преодолевать высокие барьеры судьбы, отдавать каждый час любимому делу и бороться за свое счастье. Мы не умеем искренне и бескорыстно радоваться жизни. И это даже тогда, когда она относительно спокойна. Что уж говорить о том, когда она напоминает каторгу. Мы не умеем так жить!
Оно как песня звучит. Сердце, сквозь темноту, кричит
И ни к чему уже жить без тебя, и не гаснет звезда...
Больше неба — Любовь, больше жизни — Любовь!
Молчи, это судьба!
Вроде не чужие мы с тобой,
Но ты была другая и я был другой,
И сгорают дотла все осколки тепла
В каждой ссоре между мной и тобой.
А что, думаете, держит соломинку вашей жизни, что? Случай или кто-то с надписью СУДЬБА на лбу? Нет. Чья-то любовь или ее огарочек.
А звезды полные слезами без ответа,
Как псы бездомные, всё молча ждут рассвета!
Прилетай ко мне вороном раненым,
Обогрей меня своим крылом!
Я дождусь тебя на неба окраине,
Умереть с тобою вдвоем….
Я ж тебя так любил, так любил,
Думал, что ты ждала меня.
Что же ты сделала?
Я ж тебя так любил, так любил,
А теперь потерял тебя.
Я, — прервал молчание Завиша, — человек железного меча. Я знаю, что меня ждёт. Знаю свою судьбу. Знаю без малого сорок лет, с того дня, когда взял в руки меч. Но я не стану оглядываться. Не обернусь на оставленные за конём хундфельды, собачьи могилы и королевские предательства, на подлость, на ничтожество и безбожие духа. Я не сверну с избранного пути, милостивый государь Ганс Майн Игель.
Ганс Майн Игель не произнёс ни слова, но его огромные глаза разгорелись.
— Тем не менее, — Завиша Чёрный потёр лоб, — я хотел бы, чтоб ты предсказал мне, как и Рейневану, любовь. Не смерть.