— Система должна погибнуть.
— А почему?
— Потому что всякая система должна погибнуть. Лучшая система — это отсутствие системы.
— Система должна погибнуть.
— А почему?
— Потому что всякая система должна погибнуть. Лучшая система — это отсутствие системы.
Самое главное — стоит напоминать нашим согражданам, которые в неге своей размышлений у «Первого канала» ТВ, сидят, и ждут, собственно говоря, манны небесной и когда же появится какая-то великая пилюля, которая вдруг ни с того ни с сего поменяет проклятую Набиулину на кого-нибудь хорошего. Кто вам нравится? Шойгу, Рогозин? Нет проблем. Дорогие мои хорошие, вы ждёте великой кнопки. Великой кнопки, которая называется «сделайте мне хорошо», потому что каждый раз задается вопрос «а шо же делать?» Начинать надо с базового, начинать надо с размышления, начинать с вашего муниципального уровня и, сколько бы я это не повторял, система не поменяется сама. Не будет такой великой кнопки из разряда «Сжечь Кремль, посадить всех хороших». Всё это уже проходилось и не один раз. Сажаете точно таких же упырей, как и сажали ранее. Потому что кровь от плоти и плоть от плоти — власть такова, какова мы.
У них есть маленькие правила, и прецеденты, и процедуры, и легальные лазейки, чтобы обойти законы. Все эти выдуманные слова и книги, вся эта чепуха, которая важнее жизни человека.
Как же приятно наблюдать за суетливой системой, осознавать, что ты не являешься её частью и жить так, как ты хочешь.
Неправильное применение и расходование ресурсов обществом, ориентированным на деньги, создает их искусственный дефицит.
И что более всего удивляло его, это было то, что все делалось не нечаянно, не по недоразумению, не один раз, а что все это делалось постоянно, в продолжение сотни лет, с той только разницей, что прежде это были с рваными носами и резаными ушами, потом клейменные, на прутах, а теперь в наручнях и движимые паром, а не на подводах.
Рассуждение о том, что то, что возмущало его, происходило, как ему говорили служащие, от несовершенства устройства мест заключения и ссылки и что это все можно поправить, устроив нового фасона тюрьмы, — не удовлетворяло Нехлюдова, потому что он чувствовал, что то, что возмущало его, происходило не от более или менее совершенного устройства мест заключения. Он читал про усовершенствованные тюрьмы с электрическими звонками, про казни электричеством, рекомендуемые Тардом, и усовершенствованные насилия еще более возмущали его.
Возмущало Нехлюдова, главное, то, что в судах и министерствах сидели люди, получающие большое, собираемое с народа жалованье за то, что они, справляясь в книжках, написанных такими же чиновниками, с теми же мотивами, подгоняли поступки людей, нарушающих написанные ими законы, под статьи и по этим статьям отправляли людей куда-то в такое место, где они уже не видали их и где люди эти в полной власти жестоких, огрубевших смотрителей, надзирателей, конвойных миллионами гибли духовно и телесно.
Я понял, что в нашей системе вы – господин. В лесу господин – волк, оттого его боятся все звери. Но таких волков, как вы, я не боюсь. Я пережил самый страшный кошмар любого родителя – у меня отняли сына. Он исчез, на него всем наплевать. Я понял это, и страх пропал.
Современная психология, как и современный человек, не любит смотреть в глаза упрямым фактам о человеческой смертности. Персональная шахматная партия приобретает великую значимость. Как я играю? Современное образование, реклама, да и вся культура в целом ведет развернутую полномасштабную кампанию по формированию у среднего человека представления, что он — «нежный и удивительный».
Да. Это я знаю точно. Отделение – фабрика в комбинате. Здесь исправляют ошибки, допущенные в домах по соседству, в церквах и школах, – больница исправляет. Когда готовое изделие возвращают обществу полностью починенное, не хуже нового, а то и лучше, у старшей сестры сердце радуется; то, что поступило вывихнутым, неродным, теперь исправная, пригнанная деталь, гордость всего коллектива, наглядное чудо. Смотри, как он скользит по земле с припаянной улыбкой и плавно входит в жизнь уютного квартальчика, где как раз роют траншеи под городской водопровод. И счастлив этим. Наконец-то приведен в соответствие…
— Там Вадим.
— Какой Вадим?
— Мой жених. По крайней мере, он так думает.
— Бить будет?
— Хуже. На совесть давить.
— Прикол.