— Система должна погибнуть.
— А почему?
— Потому что всякая система должна погибнуть. Лучшая система — это отсутствие системы.
У них есть маленькие правила, и прецеденты, и процедуры, и легальные лазейки, чтобы обойти законы. Все эти выдуманные слова и книги, вся эта чепуха, которая важнее жизни человека.
Как же приятно наблюдать за суетливой системой, осознавать, что ты не являешься её частью и жить так, как ты хочешь.
Неправильное применение и расходование ресурсов обществом, ориентированным на деньги, создает их искусственный дефицит.
И что более всего удивляло его, это было то, что все делалось не нечаянно, не по недоразумению, не один раз, а что все это делалось постоянно, в продолжение сотни лет, с той только разницей, что прежде это были с рваными носами и резаными ушами, потом клейменные, на прутах, а теперь в наручнях и движимые паром, а не на подводах.
Рассуждение о том, что то, что возмущало его, происходило, как ему говорили служащие, от несовершенства устройства мест заключения и ссылки и что это все можно поправить, устроив нового фасона тюрьмы, — не удовлетворяло Нехлюдова, потому что он чувствовал, что то, что возмущало его, происходило не от более или менее совершенного устройства мест заключения. Он читал про усовершенствованные тюрьмы с электрическими звонками, про казни электричеством, рекомендуемые Тардом, и усовершенствованные насилия еще более возмущали его.
Возмущало Нехлюдова, главное, то, что в судах и министерствах сидели люди, получающие большое, собираемое с народа жалованье за то, что они, справляясь в книжках, написанных такими же чиновниками, с теми же мотивами, подгоняли поступки людей, нарушающих написанные ими законы, под статьи и по этим статьям отправляли людей куда-то в такое место, где они уже не видали их и где люди эти в полной власти жестоких, огрубевших смотрителей, надзирателей, конвойных миллионами гибли духовно и телесно.
Я понял, что в нашей системе вы – господин. В лесу господин – волк, оттого его боятся все звери. Но таких волков, как вы, я не боюсь. Я пережил самый страшный кошмар любого родителя – у меня отняли сына. Он исчез, на него всем наплевать. Я понял это, и страх пропал.
Современная психология, как и современный человек, не любит смотреть в глаза упрямым фактам о человеческой смертности. Персональная шахматная партия приобретает великую значимость. Как я играю? Современное образование, реклама, да и вся культура в целом ведет развернутую полномасштабную кампанию по формированию у среднего человека представления, что он — «нежный и удивительный».
Да. Это я знаю точно. Отделение – фабрика в комбинате. Здесь исправляют ошибки, допущенные в домах по соседству, в церквах и школах, – больница исправляет. Когда готовое изделие возвращают обществу полностью починенное, не хуже нового, а то и лучше, у старшей сестры сердце радуется; то, что поступило вывихнутым, неродным, теперь исправная, пригнанная деталь, гордость всего коллектива, наглядное чудо. Смотри, как он скользит по земле с припаянной улыбкой и плавно входит в жизнь уютного квартальчика, где как раз роют траншеи под городской водопровод. И счастлив этим. Наконец-то приведен в соответствие…
— Там Вадим.
— Какой Вадим?
— Мой жених. По крайней мере, он так думает.
— Бить будет?
— Хуже. На совесть давить.
— Прикол.
Есть такие бюрократические формулировки: «признан слепым» или «признан мертвым». А как насчет «признан усталым»? По-моему, у человека должна быть возможность объявить себя «официально усталым», чтобы перестать делать то, что не хочется.
Cлайд с цитатой