Генри Лайон Олди. Кукольных дел мастер

Другие цитаты по теме

В луче света пляшут пылинки. Танец их прост и незатейлив. Они кружатся, взмывают, чтобы опуститься, сталкиваются, чтобы спустя миг разлететься в разные стороны. Прах к праху, свет к свету. За их танцем можно наблюдать вечно. Но вечность – фигура речи, не более. Во тьме космоса пляшут солнца. Танец их сложен и грандиозен. Они летят, вспыхивают, чтобы погаснуть, сжимаются, чтобы взорваться и прожечь насквозь шелковую подкладку мироздания. Мрак к мраку, свет к свету. Звезды-слоны, звезды-кони, звезды-олени – части вселенской карусели. Но карусель – фигура речи, не более. В органической каше, густо замешанной на страхе и страсти, булькают люди. Их бульканье похоже на кваканье жаб в пруду. Они кипят, развариваются, преют, сдабриваются маслом, ложатся бок-о-бок; ах, эти мелкие людишки заварят кашу, уж будьте уверены… Крупинка к крупинке, судьба к судьбе. Где-то там, в общей кастрюле, на дне – я. Я – тоже фигура речи. Не более.

Труднее всего – делать. Это значит – ошибаться. Это значит – уставать. Изыскивать средства. Собирать силы. Пахать, как вол. Надрываться, как проклятый. Стремиться к завершению. Пробивать. Строить. Создавать. Нет, не работать. Делать. Это значит – обзаводиться врагами. Привлекать советчиков. На любое дело советчики летят, как сами знаете кто сами знаете куда. Спорить. Доказывать. Нести. Выслушивать дурацкие шуточки. Узнавать, что если бы делали они, то сделали бы лучше. Давиться этим сволочным «бы». Бредить ночами чужим, злым, коровьим; «А м-мы-ы б-бы-ы…» Спать вполглаза. Рвать жилы. Делать, короче. Ну, вот – сделал. Вытер мокрый лоб. Выдохнул: «Хорошо! И хорошо весьма…» Думаете, вам за это поставят памятник? Клизму вам поставят…

Смешная штука — жизнь. Все прекрасно знают, куда ведет нас течение, и тем не менее каждый надеется, что именно его забросит в иное русло.

Никогда не надо жаловаться на трудности. Придет время и расставит все на свои места. Если вчера что-то казалось подвигом, вчерашний подвиг – жалкий лепет на фоне злобы дня нынешнего.

Один и тот же человек наслаждается 6-м концертом Штеймана для фагота с оркестром, а час спустя – дегенеративным комик-шоу «Загляни под юбку». Один и тот же человек рыдает, стоя в Кремерской галерее искусств у «Скорбной Регины», а назавтра точит слезы, листая очередной том похождений межпланетной страдалицы Анны-Марии Рудивокс. Ты подаешь нищему грошик и тратишь сотню на проститутку. Переводишь старушку через дорогу и забываешь о могиле собственной матери. Свято блюдешь диету, чтобы однажды напиться до полусмерти под бифштекс с кровью. Ссоришься с другом, миришься с врагом; путаешь одного с другим, говоришь комплименты и гадости каждому из них поочередно, и ты искренен во всех случаях. Почему «ты»? – я. Мы. Мир стал бы отвратителен, будь мы устроены иначе.

Это свойственно человеку. После острого тянет на кисленькое. После смерти — на смех.

Один и тот же человек наслаждается 6-м концертом Штеймана для фагота с оркестром, а час спустя – дегенеративным комик-шоу «Загляни под юбку». Один и тот же человек рыдает, стоя в Кремерской галерее искусств у «Скорбной Регины», а назавтра точит слезы, листая очередной том похождений межпланетной страдалицы Анны-Марии Рудивокс. Ты подаешь нищему грошик и тратишь сотню на проститутку. Переводишь старушку через дорогу и забываешь о могиле собственной матери. Свято блюдешь диету, чтобы однажды напиться до полусмерти под бифштекс с кровью. Ссоришься с другом, миришься с врагом; путаешь одного с другим, говоришь комплименты и гадости каждому из них поочередно, и ты искренен во всех случаях. Почему «ты»? – я. Мы. Мир стал бы отвратителен, будь мы устроены иначе.

Удивительная штука – достоверность. Досточтимая верность. Достопочтенная верность. От-и-до-верность. На-все-сто-верность. А если задуматься: чему верность? Правде, скажете вы. Реальности. Прожиточному минимуму фактов, который мы зовем реальностью. Вот так скажете вы, и попадете пальцем в небо. Неплохое достижение – пальцем в небо. И пальцу приятно, и небу без разницы. Ходишь потом, демонстрируешь направо и налево чудесный палец, хвастаешься…

Достоверность – это сличение подозрительной загогулины с нашим куцым жизненным опытом. С нашим представлением о том, какие бывают загогулины. С нашей уверенностью, что уж мы-то знаем в загогулинах толк. С нашим убеждением, что любой другой жизненный опыт – чушь и набор фантиков. Достоверность, синьоры и синьориты – это очная ставка чужака-пришельца с Его Высочеством Самомнением, наследным принцем страны Самообмана. И ни на грош больше, право слово.

Шлюха она, эта ваша достоверность.

Функция смерти заключается в том, чтобы сделать жизнь напряжённее.

Ни одна жизнь не заслуживает того, чтобы отбрасывать ее со словами: «Мне все равно, когда я умру».