— Зачем хранить коробки из-под обуви?
— А затем, что вторая истинная любовь для женщин — это обувь, и мы ее храним.
— Зачем хранить коробки из-под обуви?
— А затем, что вторая истинная любовь для женщин — это обувь, и мы ее храним.
— Цена моего спасения слишком уж непомерна.
— Любовь выше всех цен.
— Но не выше жертвенности, готовности оберегать друг друга.
— Не понял, почему вы в постели? Ещё даже не вечер.
— Путь домой был долгим — я отдыхаю.
— А я это... помогаю отдыхать.
— Идём готовить тако, наготовить надо целую гору! Представь, сколько народу соберётся у бабушки! [Генри уходит на кухню]
— Мы вас не ждали так скоро...
— Да? Ну извините! Может, в другой раз повесите носок на дверь или... черкнёте смс? В общем, я пошла делать тако.
— Ты представляешь? Мы ещё вполне успеваем травмировать нежную психику нашей дочери...
— Я хотя бы умею детей пеленать.
— А я что не умею?
— Это ребенок, а не начинка бурито.
— Прекрасный принц. Да нет, на принца ты на тянешь.
— И кто же я тогда?
— Пастух, деревенщина наглый, дерзнувший корону примерить.
— А ты — избалованная принцесска, кому главное переждать и убежать от проблем.
— И это — отец моего ребенка.
— Это далеко не факт. Вдруг он от Уэйла.
— Послушаешь их, поневоле обрадуешься, что наша свадьба не состоялась.
— Это все злые чары. Кристофф, это не ты.
— Нет. Все так четко и ясно. О чем я думал, когда связался с тобой. Да еще и подстригся.
— Прекрасный Принц... наконец-то я разглядела тебя.
— И что ты видишь?
— Пастух-мошенник, который не имеет никакого дела к королевству.
— Ну а я вижу принцессу, которая бежит от проблем.
— Тайны только отдаляют нас от тех, кто нам дорог.
— Бывает, что и оберегают от страданий.
— Я — не королева, не предводитель. Я — девчонка, потерявшая родителей, убежавшая в леса и ставшая разбойницей.
— Ты — Белоснежка.
— Да. Но видишь ли, я не знаю, что это значит. Знаю только, что не хочу снова остаться одна.
— Ну, рассказывай.
— Вы что, не спите?
— Ждем подробного отчета.
— Но кое-какие подробности, конечно, можно опустить.
— Как посидели, куда-нибудь потом ходили, поцеловались?
— Что, например, мне нисколько неинтересно.
— Эмма, объясни матери, что мы не назовем твоего братика Леопольдом.
— Почему? Так звали моего отца.
— Хочешь, чтобы его дразнили?
— А отец был королем.
— Потому его никто и не дразнил
— Ну а скажем Ева, в честь моей мамы?
— По-твоему, Ева для парня самое то?
— Может, родится девочка?