Я не говорил ничего — и поэтому люди считали, что у меня все совсем плохо. Они плакали громче. Громче плакал и я.
— Я купила это платье за 1 доллар.
— Ты не зря потратилась.
— Платье для подружки невесты. Кто-то им целый день любовался, а потом выкинул. И с елками так же. Стоят, блестят и БАМ, валяются на задворках, поблескивая обрывками мишуры, подобно жертвам маньяка. Белье изодрано, руки обмотаны изолентой…
— А чем вы занимаетесь?
— Мыло!
— Что?
— Я произвожу мыло. Ведь мыло — критерий цивилизованности.
Шесть месяцев я не мог спать. Когда у тебя бессонница — всё нереально; всё очень далеко от тебя, всё это — копии копий копий.
[Рассказчик вытаскивает изо рта выпавший зуб]
— Черт.
— Эй, и Мона Лиза потихоньку разрушается.
— Я купила это платье за 1 доллар.
— Ты не зря потратилась.
— Платье для подружки невесты. Кто-то им целый день любовался, а потом выкинул. И с елками так же. Стоят, блестят и БАМ, валяются на задворках, поблескивая обрывками мишуры, подобно жертвам маньяка. Белье изодрано, руки обмотаны изолентой…
После драки всё остальное в твоей жизни становится приглушенным. Ты можешь справиться с чем угодно.
(После боя шумовой фон жизни становится приглушённым. Тебе всё по силам.)
Просыпаешься… в самолёте. Где: в Лос-Анджелесе, в Сан-Франциско? Просыпаешься… в Далласе, в Фортворде. Где бы ты ни был, где-то в Центральных штатах, — это твоя жизнь, и с каждой минутой она подходит к концу.
— Знаете, для чего в самолётах нужны кислородные маски?
— Чтобы дышать.
— Кислород опьяняет. В катастрофических ситуациях люди впадают в панику и бешено глотают воздух, и вдруг эйфория, покой, и ты смиряешься с судьбой. Вот рисунок. Аварийное приводнение — 600 миль в час.
А на лицах спокойствие, как у коров в Индии.
— Это интересная теория.
Я бежал... Пока мышцы не стало жечь огнем, а кровь не стала едкая, как кислота... И тогда... Я побежал дальше...
Cлайд с цитатой