Считали
знавшие меня еще ребенком,
что стану львом...
Но я остался
львенком
Ошиблись те,
кто нянчились со мной,
или тому безвременье виной?
Считали
знавшие меня еще ребенком,
что стану львом...
Но я остался
львенком
Ошиблись те,
кто нянчились со мной,
или тому безвременье виной?
Я обвиняю общество потребления в том, что оно сделало меня таким, какой я есть: ненасытным. Я обвиняю моих родителей в том, что они сделали меня таким, какой я есть: бесхребетным.
Я часто обвиняю других, чтобы не обвинять себя самого.
— Я никогда не был молодым. Тот Хичкок, каким я был, умер. Вот тебе еще один пример колючек памяти. Я не хочу сесть на них голым задом, спасибо. Я всегда считал, что умираешь каждый день и каждый день тебя ждет аккуратный деревянный ящик с твоим номером. Но никогда не надо возвращаться назад и поднимать крышку ящиков и глядеть на себя того, прошлого. Ты умираешь в своей жизни тысячу раз, а это уже горы мертвяков, и каждый раз ты умираешь по-своему, с другой гримасой на лице, которая раз от разу становится все ужасней. Ведь каждый день ты другой, себе незнакомый, кого ты уже не понимаешь и не хочешь понимать.
Я не промежуточная станция, я — место назначения, если не хочешь приходить, найдется замена!
Мама, я его рисую.
Мама, а оно не греет!
Мама, почему танцуют
Те, кто танцевать не умеет?
В этом небе столько боли -
Почему они смеются?
Мама, я хочу на волю.
Я хочу проснуться.
Я слышал звук его шагов,
Не верил звуку...
Я поднял голову, взглянул,
Он, темный, молча протянул
Мне руку...
Его узнал я по глазам,
По ненавистным мне глазам:
То был я сам...