Дэвид Лазба

Ценители бессодержательного искусства часто вызывают у меня смех. Этакие жеманные псевдо маргиналы. Они корчат из себя не пойми кого и якобы увлекаются разного рода неординарщиной, давая понять, что классическое искусство для них больше не имеет смысла, и они находят себя в чем-то непонятном, безыдейном. Но это лишь видимость, попытка обрести собственный стиль. Они едят ту же еду, смеются над теми же шутками, носят ту же одежду, разговаривают об одном и том же, НЕ думают о том же, о чем НЕ думают другие. В общем, валяются в том же свинарнике, что и все. И, осмелюсь предположить, что в самой здоровой луже.

0.00

Другие цитаты по теме

Слишком рано разочаровался в жизни. Все предельно легко: то, чего не желаешь — получишь, и то, о чем мечтаешь — не увидишь. Ненужность. Она словно плед, который невозможно скинуть с себя. Любовь — неосязаема. Не ты первый, не ты последний. Я словно хожу по магазину с вещами, которые уже кто-то носил. Примеряю, затем снимаю и кладу на новое место. И я такой же. Наверное, я носок.

Я часто слышал фразу из Библии, адресованную христианам: «Вы свет миру». Но в таком случае, я хожу в кромешном мраке, так как вовсе не вижу света. Верующие порой кажутся еще более глупыми и коварными, нежели мирские люди. Некоторые чуть в обморок от страха не падают при виде крысы, змеи, паука или гавкающей собачки, однако, смело лгут, сквернословят, блудят, будто не сознавая того, что за этими грехами стоит чудище намного страшнее и могущественнее всех вместе взятых земных тварей.

С детства одиночество постепенно обволакивало меня, подобно жидкости. Я задыхался, но теперь отрастил жабры и с легкостью могу дышать, играючи исследуя все глубины и высоты этого бесконечного океана.

Уходил я, потому что надоедало. Я начинал заглядываться на других девушек и мечтать о них, порой, не попрощавшись со своей. Заметив это, я отказался терпеть и прощать себе такое непозволительное отношение и поведение. Это было низко и подло, зато честно. Я понимал, что истинная любовь так себя не поведет.

Что ты сделаешь с молчанием? Спорить не удастся, и ругать долго не получится, поэтому оно чаще импонирует нам.

Из года в год нам вкачивают в голову одну и ту же брехню, какие-то старикашки и богатеи, извращенцы. Земляне, как мы докатились до этого? Человечеству крышка, так зачем тянуть? Мы нуждаемся в хаосе, чтобы покончить со всем этим. Зачем мы строим эти сооружения и здания? Для чего оружие? Мы не развиваемся, только воображаем себе это. Все только и занимаются тем, что хвалят друг друга: «Этот сделал то, а тот открыл это. Он победил лень, стремился к цели и достиг ее». Не правда. Никто ничего не побеждал, а если и побеждал, то этого недостаточно.

Мне нравилось то, как относились ко мне в школе. Я избивал там каждого, когда хотел и за что хотел, и со мной не паясничали, если обещали — делали. Разговаривали, трепеща. Такое чувство, будто с людьми и вправду нужно вести себя, как со скотинами. Что ж, это вовсе не трудно.

Мне нравилось сидеть наедине с собой, размышлять, читать великих писателей, мысленно или, бывало даже, письменно спорить с ними, а иногда и напротив — подхватывать их концепции и развивать их настолько обширно, насколько позволяли мои умственные способности.

Кто лучше или хуже? Я изрыгаю, меня тошнит. Порой хочется поджечь все и сгореть самому вместе со всем. Но разве затем мы пришли в этот мир? Разрушать? Не думаю. Многие воображают из себя творцов, считают, что вносят в мир нечто полезное, сами не замечая, что губят его своими мерзкими изобретениями. И полет человека на луну — отнюдь не шаг вперед — скорее скачок назад.

Я беспрестанно выискиваю жертву для того, чтобы предложить ей сыграть в игру под названием «любовь» и в итоге — сдаться. Это интересная, но чрезвычайно сложная игра.