То, что ночью казалось прекрасным и удивительным, при свете дня видится бледным и тусклым.
Я знала, на что иду. Знала с самого начала. Меня предупреждали. Но я знала, что делаю. Я всегда знаю, что делаю. Просто я не смогла остановиться. Я никогда не могу вовремя остановиться. Не хочу останавливаться. Не хочу. И особенно если я знаю, на что иду.
Слишком взвинченные, чтобы спать. Слишком разгорячённые, чтобы есть. Иссушенные, обезвоженные. Наши тела — грязные марионетки, и кукловод остается в тени, не обнаруживает себя, и продолжает держать нас в мистическом парнике сладострастия, безумия, экстаза.
А я могу все признать, ВСЕ. Кроме того, что я в чем-то была не права. Или в чем-то была виновата. Я знаю, что я была не права во многом. Но я никогда этого не признаю. Никогда. И я не помню, чтобы хоть раз я себя ЧУВСТВОВАЛА виноватой. Такого не было НИКОГДА. Хотя я знаю, что я виновата. Почти во всем.
Я ни разу не проиграла в споре. А если бы проиграла, то никогда бы в этом не призналась.
Большинству мужиков слишком многого надо. Они слишком зависимы. Слишком капризны. Слишком нуждаются в материнской заботе. А если этого нет, они сразу впадают в отчаяние. Они навсегда остаются детьми – маленькими мальчиками, не способными убить в себе маленьких девочек. Вечно требуют любви и участия. Непрестанного внимания.
Как и всякий шарлатан, он обладал мощной харизмой. Притягательным магнетизмом. Он как будто светился изнутри. Его обаяние было неотразимо. Его улыбка разила наповал. Он казался таким счастливым-неправдоподобно счастливым. Крючок, на который ловились все.
Я всегда была очень тщеславной. И только тщеславие меня спасло. Не дало мне сойти с ума. Не дало выпасть за борт. Я во всем доходила до крайности — в страсти, в жадности, в ненасытности. Но я всегда знала, когда надо сказать себе «хватит». Когда надо сдержаться. Я всегда знала, где надо остановиться, чтобы все-таки не свалиться в волчью яму ненависти к себе, пагубного привыкания и депрессии.
ты все еще веришь, что если сосредоточить боль в каком-нибудь одном месте, она там и останется, и поселится где-то внутри — безопасная, крошечная, а вовсе не та всепоглощающая пелена, которая подступает к тебе извне, и смыкается, и начинает душить... и душит всю жизнь, от первого до последнего вздоха. День за днем. День за днем. Я это знаю. Я знаю.
Смерть не приносит покоя и избавления, потому что всё то, что ты делал не так, снова вернётся и будет тебя терзать. Как будто борьба никогда не кончается. Как будто покоя и мира не будет уже никогда. Хотя мир и покой мне чужды по природе. Природе зверя.
В их истории я останусь страницей, навсегда заложенной закладкой, в моей истории они будут лишь сносками мелким шрифтом.
Cлайд с цитатой