Нюхач

Другие цитаты по теме

Каждому хочется получить свои пять минут славы.

... мы относимся к смерти со страшным пиететом и поэтому так жалеем всех, кого постигла потеря. Типа — ого, смерть. СМЕРТЬ. Ну ни фига себе, типа.

Покойнику по барабану, какая у него фигура.

Ага. Рычаг. Это что-то новое. Большинство до сих пор пользуется дверными ручками.

... верховая езда исцеляет практически всё на свете, по словам Констанции, едва я плюхнусь в седло, мне станет совершенно по фигу, скольких родных я потеряла и как это случилось, потому что лошадь, её теп­ло и мощь, её круп и прочие части тела (список прилагается) немедленно излечат меня и вернут к жизни, я, конечно, спросила, как часто лошадки проваливаются под лёд на пруду Бугстадванн и тонут — прям вместе с седоком, Констанция зата­раторила, что такого ни разу не случалось, и я конечно же спросила, чего ради мне тогда пе­реться в такую даль, а она посмотрела на меня своими ланьими глазами с жалостью, в ответ я посмотрела на неё своими ланьими, с ещё более глубокой жалостью, короче, мы долго таращились друг на дружку, как две горюющие лани, каждой из которых бесконечно-пребесконечно жаль по­другу, потом Констанция наконец просекла, что я издеваюсь, и выскочила из вагона...

Вчера утром вернулся Кшиштоф. Странное он выбрал время. И тут же потопал класть плитку. Это тоже меня несколько озадачило, поэтому я ос­тановила его и напомнила, что у нас сегодня Новый год и что по случаю праздника хотя бы плитку не кладут, а он ответил, что еще как кладут, у них в Польше это обычное дело, но я ему не поверила и пригласила его в ресторан Холменколлена, заказала вина, поблагодарила за подарок, призналась, что та­кой красивой музыки не слышала уже очень давно, и он тут же, едва сдерживая слезы, рассказал, что его девушка нашла себе другого, а как он думал, спросила я, он весь год торчит в Норвегии, таковы женщины, сказала я, и что за самонадеянность такая, считать, что ты можешь годами отсутство­вать, спать на полу с пепельницей чуть не под по­душкой, а она должна изводиться где-то там в поль­ской глубинке и ждать как дура набитая.

Мне нравится, когда мужчины в отчаянии и плачут.

— Геннадий, сегодня утром, в присутствии коллег, вы позволили себе хамские и оскорбительные высказывания в мой адрес. Я требую извинений в официальной форме.

— Вы имеете в виду тот эпизод, когда я попросил вас заткнуться?

— Именно.

— Простите, пожалуйста. Я больше никогда не буду употреблять слово «заткнуться». В следующий раз, когда вы будете мешать мне работать, я попрошу вас «застегнуть варежку» или «закрыть хлеборезку».

Мы не комментируем заявления людей, сидящих на крыше.

Мне сейчас сорок пять. Либо середина здоровой жизни, либо конец не очень здоровой жизни.

Вы не понимаете, я приехал не спасать Рэмбо от вас, я приехал спасти вас от Рэмбо.