Вот что у меня ещё осталось. Какого черта, не все потеряно.
Попробовал почистить зубы, но только блеванул ещё раз: от сладости зубной пасты вывернуло желудок.
— Ты болеешь. Мне уйти?
— Да нет, все нормально. Я всегда так просыпаюсь.
Вот что у меня ещё осталось. Какого черта, не все потеряно.
Попробовал почистить зубы, но только блеванул ещё раз: от сладости зубной пасты вывернуло желудок.
— Ты болеешь. Мне уйти?
— Да нет, все нормально. Я всегда так просыпаюсь.
Со всеми остальными нами всё будет в порядке, пока бедняки не научатся делать атомные бомбы у себя в подвалах.
Я в этих горах — как в капкане. да ещё с двумя ненормальными бабами. Они отнимают всю радость у ***ли, болтая о ней постоянно. Мне тоже нравится ***стись, но ***ля ведь для меня — не религия. В ней чересчур много смешного и трагичного. Люди вообще толком не понимают, как с ней обращаться, поэтому превратили в игрушку. В игрушку, разрушающую их самих.
Вставать в 6 утра — безумие. Должно быть, у нее нервы не в порядке. Неудивительно, что она ни шиша не весит.
Стюардесса спросила, не хочет ли кто выпить. К тому времени выпить надо было уже всем.
Тэмми высунулась из окошка, засмотревшись.
Потом заорала.
Рука, которая держалась за раму, соскользнула. Я видел, как большая часть ее тела исчезла за окном. Потом появилась вновь. Тэмми каким-то образом снова втянула себя внутрь и обалдело уселась на подоконник.
— Еще б чуть-чуть, — сказал я. — Хорошее бы стихотворение получилось. Я терял много женщин и по-разному, но это что-то новенькое.
Я не хочу ее вернуть, я просто хочу попробовать объяснить, что случилось, чтоб она поняла.