... Люди подобны древним документам: можно заметить в них ложное, но не подлинное, и это обрекает нас на жизнь в постоянном сомнении.
Отчаяние – это, должно быть, болезнь крови. Мы передаем ее своим детям по наследству и примером своей жизни.
... Люди подобны древним документам: можно заметить в них ложное, но не подлинное, и это обрекает нас на жизнь в постоянном сомнении.
Отчаяние – это, должно быть, болезнь крови. Мы передаем ее своим детям по наследству и примером своей жизни.
Возможно, бумага и буквы способны непосредственно впитать в себя характер человека и хранить его сотни лет. Возможно, даже от списка покупок у вас пробегут мурашки по спине, если его написал убийца.
Подозрение в предательстве вызывает те же чувства, что любовь: ту же боль и невозможность потери.
Конец любви — это негативная копия ее начала. Испытываешь то же чувство нереальности, как тогда, когда только влюбился.
Подозрение в предательстве вызывает те же чувства, что любовь: ту же боль и невозможность потери.
Люди — они как церковные колокола. Иной вроде и отлит чисто, на солнышке янтарём горит, по виду так и красивше нету. А ударь — с дребезгом звон, со ржавчиной, вроде в чугунку ударили. А бывает — и на вид неказистый, зеленью изъеден. А тронь — и запоёт, вроде бы заря по чистому небу расплывается.
Люди не безнравственны и не благородны. Они похожи на салат, в котором хорошее перемешано с плохим и приправлено соусом из смятений и противоречий.
– Тебе все равно?
– Все равно… Меня всегда забавляло это словосочетание. Ни одному живому существу не может быть «все равно». Разве что только тому, у кого отняли душу, или у него ее вообще никогда не было. Просто кого–то одно волнует больше, нежели другое. Но все дело в степенях сравнения. Нуля в этих определениях не существует. Поэтому никто не может быть безразличным.
Люди, как сигареты. Они загораются от эмоций, горение поддерживается обещаниями и надеждами. А потом, когда они догорают, их тушат и выбрасывают. Мир — не более чем громадная вонючая пепельница.
Каждый человек как семя подсолнуха — сколько б не было шелухи снаружи, внутри всё равно светлое ядро.