Нил Гейман. Американские боги

Другие цитаты по теме

«Ни один человек не остров», — провозгласил Донн, но ошибся. Не будь мы острова, мы бы потерялись, утонули в чужом горе. Мы изолированы (будто каждый на своем острове) от чужих трагедий в силу своей островной природы и в силу повторяемости канвы и сути историй. Костяк их не меняется: человек родился, жил, а потом по той или иной причине умер. Вот и все. Подробности можете добавить из пережитого вами. История неоригинальная, как любая другая, уникальная, как любая жизнь. Жизни — что снежинки: складываются в орнамент, какой мы уже видели прежде. Они столь же похожи друг на друга, как горошины в стручке (вы когда нибудь видели горошины в стручке? Я хочу сказать, когда нибудь внимательно на них смотрели? Если присмотритесь, вам потом ни за что не спутать одну с Другой), и все равно уникальны.

Самый мудрый способ начать совместную жизнь с молодым человеком — это не ссориться с его матерью.

— Ты её чуть не убил, — заметил Ричард.

— Я бы убил, если бы не было выбора, — отозвался Маркиз. — Но выбор был, а в таких случаях я предпочитаю не торопиться. Ведь человека невозможно вернуть к жизни.

Функция смерти заключается в том, чтобы сделать жизнь напряжённее.

Мастер сказал:

— Когда ребенок находится в чреве матери, он молчит. Затем он появляется на свет — и говорит, говорит, говорит, пока однажды не оказывается в чреве земли. Тогда человек вновь умолкает.

Поймай эту тишину — она была в материнском лоне, она будет в лоне земли, и даже сейчас она определяет тот шум, который именуется жизнью.

Эта тишина — твое глубочайшее естество.

Какая сладость в жизни сей

Земной печали непричастна?

Чьё ожиданье не напрасно?

И где счастливый меж людей?

Всё то превратно, всё ничтожно,

Что мы с трудом приобрели, —

Какая слава на земли

Стоит тверда и непреложна?

Всё пепел, призрак, тень и дым,

Исчезнет всё как вихорь пыльный,

И перед смертью мы стоим

И безоружны и бессильны.

Рука могучего слаба,

Ничтожны царские веленья —

Прими усопшего раба,

Господь, в блаженные селенья!

Как ярый витязь смерть нашла,

Меня как хищник низложила,

Свой зев разинула могила

И всё житейское взяла.

Спасайтесь, сродники и чада,

Из гроба к вам взываю я,

Спасайтесь, братья и друзья,

Да не узрите пламень ада!

Вся жизнь есть царство суеты,

И, дуновенье смерти чуя,

Мы увядаем, как цветы, —

Почто же мы мятемся всуе?

Престолы наши суть гроба,

Чертоги наши — разрушенье, —

Прими усопшего раба,

Господь, в блаженные селенья!

Средь груды тлеющих костей

Кто царь? кто раб? судья иль воин?

Кто царства божия достоин?

И кто отверженный злодей?

О братья, где сребро и злато?

Где сонмы многие рабов?

Среди неведомых гробов

Кто есть убогий, кто богатый?

Всё пепел, дым, и пыль, и прах,

Всё призрак, тень и привиденье —

Лишь у тебя на небесах,

Господь, и пристань и спасенье!

Исчезнет всё, что было плоть,

Величье наше будет тленье —

Прими усопшего, Господь,

В твои блаженные селенья!

И ты, предстательница всем!

И ты, заступница скорбящим!

К тебе о брате, здесь лежащем,

К тебе, святая, вопием!

Главное, пусть они поверят в себя и станут беспомощными, как дети. Потому что слабость велика, а сила ничтожна.

Когда человек рождается, он слаб и гибок, а когда умирает — он крепок и черств.

Когда дерево растет, оно нежно и гибко, а когда оно сухо и жестко — оно умирает.

Черствость и сила — спутники смерти.

Слабость и гибкость — выражают свежесть бытия.

Поэтому что отвердело, то не победит.

Ни одна жизнь не заслуживает того, чтобы отбрасывать ее со словами: «Мне все равно, когда я умру».