Никто не пьет так, как стражник, который видел слишком много, чтобы оставаться трезвым.
«Принять на грудь» и «выпить» – синонимы. Разница лишь в количестве спиртного, разминувшегося с целью.
Никто не пьет так, как стражник, который видел слишком много, чтобы оставаться трезвым.
«Принять на грудь» и «выпить» – синонимы. Разница лишь в количестве спиртного, разминувшегося с целью.
— Слушайте, а не было ли особо злостного нарушения закона и порядка?
— Было. Сам Анк-Морпорк – это особо злостное нарушение всех законов и порядков.
Ваймс хотел было возразить, сказать, что ему НРАВИТСЯ шататься по темным мокрым улицам, но потом передумал. На самом деле не больно-то это ему нравилось. Просто ничем другим Ваймс не пробовал заниматься. А о своем значке он думал, как, допустим, о собственном носе. Без особой любви, но и без особой ненависти. Есть и есть…
Если задуматься, когда какой-нибудь стражник умирает, на его похороны приходят только стражники.
— Ты определенно очень разносторонний человек, Шнобби
— О да, Фред, я люблю и спереди, и сзади, и...
Сказать, что Шнобби обладает звериной внешностью, означало бы нанести смертельное оскорбление всему животному миру...
Он где-то слышал, что будущий новобрачный не должен видеть перед свадьбой свою предполагаемую невесту — вероятно, для того, чтобы не одуматься.
— И что мы будем искать? — деловито осведомился младший профессор ядов и прочих отравляющих веществ.
— Всё... что спрятано. (...)
— Но, господин доктор, здесь может быть спрятано всё, что угодно...
— Это будет не всё, что угодно.
Припоминать было нелегко. Правда, он смутно помнил, что пил он именно для того, чтобы забыть. И допился до такой степени, что не помнил, что же ему всё-таки нужно забыть. В конце концов он принялся пить, чтобы забыть о том, сколько он пьёт.