Стою один я пред толпой,
Под маской спрятав образ свой,
И боль терзает разум мой,
Лишь смерть одна мне даст покой.
Стою один я пред толпой,
Под маской спрятав образ свой,
И боль терзает разум мой,
Лишь смерть одна мне даст покой.
Трагедии случаются. Если вы считаете, что превратив себя в одноразовый инкубатор на пару недель, вы защитите ребёнка от всего дерьма в мире — валяйте, умрите счастливой. Самоубийцы меня не интересуют, но героизма в этом никакого нет.
— По-твоему, стоит покончить с жизнью, чтобы не обременять родных?
— Если ты их действительно любишь, то да.
Если хочешь себя убить, зачем электричеством? Можно застрелиться или спрыгнуть с крыши... или удушиться у Кадди между грудей.
— А здесь есть хорошие суши? Может, как-нибудь там поужинаем?
— Конечно! Если возьмете с собой красавца с тростью.
— Вы про Хауса?
— Вашего бойфренда зовут Хаус?
— Он мне не бойфренд!
— Ой, простите... как вы друг друга называете? Муж? Партнер? Любовник?
— Мы не геи!!
— Серьезно?
Она ушла. Навсегда. Холод расставания стал ее прощальным подарком. Она сделает это осколком обсидиана. Сам ее научил. Тоньше лезвия, острее стали. Она была права. Без сомнения. Сколько ночей они провели в спорах «за» и «против» самоубийства с глубокомыслием философов, обряженных в смирительные рубашки! Утром мальчик не сказал ни слова и только, когда они собрались отправиться в путь, обернулся, посмотрел на место их стоянки и прошептал:
— Она не вернется?
— Нет, — ответил он.
— Бог сказал, что вы ищете предлоги, чтобы быть одному.
— Именно такие заявления поражают больше всего. Но это можно сказать о любом человеке, не жаждущем одобрения от каждого встречного. И ты понял, что я именно из таких и совсем идиот. В следующий раз скажи Богу, чтобы добавил конкретики.