Ты улыбаешься, даже когда тебе больно, тебя избивают, а тебе будто бы плевать. Ты вроде как тут, но тебя нигде нет.
Улыбка на лице, а в сердце море боли... Потерпим до могилы. Всё по Божьей воле.
Ты улыбаешься, даже когда тебе больно, тебя избивают, а тебе будто бы плевать. Ты вроде как тут, но тебя нигде нет.
Самые грустные истории мы рассказываем с улыбкой на губах. Это отнюдь не значит, что нам смешно. Нам больно, и мы невольно пытаемся сгладить слова усмешкой, искрами в глазах, хоть чем-нибудь, лишь бы притвориться, что всё это ложь.
Let the rain fall down,
To wash away your pain
So the sun can shine again
Mm, mm...
Oh, oh...
With a single smile
You light the stars above.
Can you see them glow?
Моя жизнь рушится, но этого никто не видит, потому что я человек воспитанный: я все время улыбаюсь. Я улыбаюсь, потому что думаю, что если скрывать страдание, то оно исчезнет. И в каком-то смысле это правда: оно незримо, а значит, не существует, ибо мы живем в мире видимого, материального, осязаемого. Моя боль нематериальна, ее как бы нет. Я отрицаю сам себя.
Я знаю, что, когда я буду отдавать её другому, мне будет очень больно. Но одна её улыбка будет стоить всех моих страданий, одна её улыбка исцелит всю мою боль…
— Почему ты продолжаешь улыбаться, несмотря на ту боль, что я тебе причинил?!
— Кто не боится плакать — может улыбаться.
— Учитель, я ведь говорил это прежде. Я вижу, что с ними вам гораздо лучше, чем со мной.
Поначалу Шэнь Цинцю никак не мог взять в толк, каких это «их» имеет в виду его ученик. Ло Бинхэ принялся мерить пещеру шагами, расхаживая взад-вперед рядом с Синьмо.
— Всякий раз, когда я молил учителя уйти со мной, он не соглашался, — горько усмехнулся он, словно бы потешаясь над самим собой. — А если и соглашался, то лишь под принуждением — а значит, против воли. Но когда они просят вас остаться, то вы соглашаетесь без малейших колебаний. — Бросив потерянный взгляд на Шэнь Цинцю, он продолжил: — Учитель, вы так редко улыбаетесь — а ведь я так люблю вашу улыбку. И всякий раз, когда вы улыбались, вы были с ними. Мне… — он перешел на шёпот, — …очень, очень больно.
Тут-то до Шэнь Цинцю наконец дошло, что под «ними» его ученик имел в виду весь хребет Цанцюн.