Я шел и отряхивался. В волосах у меня был песок, в ушах песок, в сапогах песок, везде был песок. ***ь возвращалась с ночных похождений. Я улыбался, мне хотелось крикнуть жизни: «Ну, кто следующий!» Я был свободен, зачем мне нужна была моя свобода я не знал, куда нужнее был мне тогда Крис, но я вопреки здравому смыслу уходил он него. Выйдя на Бродвей, я заколебался было, но всего мгновение, и снова решительно зашагал в сторону Иста.
Мы вполголоса беседовали на том же тарабарском языке. Иногда я забывался и начинал говорить по-русски. Он тихонько смеялся и я тут же научил его нескольким словам по-русски. Это не были с точки зрения порядочного человека хорошие слова, нет, это были плохие слова — ***, любовь, и еще что-то в том же духе.
«Вряд ли мне удастся проявиться в этой системе» — думаю я, с тоской предвкушая длинный и трудный путь, но нужно попробовать.
Простые люди тоже полны говна. Били же рабочие студентов, демонстрировавших против войны во Вьетнаме. А расовые столкновения в Бостоне — в них виновны вовсе не капиталисты, это простые господа рабочие не хотят, чтобы их дети учились вместе с черными детьми. Простые люди полны дерьма в наше время тоже.
Муж и жена, сошедшиеся, чтобы было спокойнее и экономически выгоднее жить, не по любви, а по приказанию обычая, это всегда было искусственно и порождало массу трагедий.
И хочется мне, господа, в этот момент только пулю в лоб, потому что устал я, честно говоря, держаться и боюсь умереть не героем.
Оказалось, что любовь развратила меня, не кажется ли вам, что любовь — это род сексуального извращения, что это редкая ненормальность и, может быть, ей следует находиться в мед. учебнике впереди садизма и мазохизма.
Cлайд с цитатой