свобода

Ты позабыла: я свободы

Для заблужденья не отдам;

И так пожертвовал я годы

Твоей улыбке и глазам

Настоящая свобода — это не иметь ничего. Я был куда свободнее, когда у меня не было ни цента.

Христианство отняло у земного только его непреодолимость, сделало нас независимыми от него. Точно таким же образом я возвышаюсь над истинами и их властью: я – сверхчувственен и сверхистинен. Истины так же низменны и безразличны для меня, как вещи: они меня не одухотворяют, не вдохновляют. Никакая истина, никакое право, никакая свобода и т. д. не может иметь независимое от меня существование, не может меня покорить. Это – все слова, только слова, как и для христианина все земное – только «суета». В словах и истинах (каждое слово – истина; Гегель утверждает, что нельзя сказать лжи) нет спасения для меня, как и для христианина в земном и суетном. Как богатства мира сего не могут сделать меня счастливым, так же и истины. Искусителем является теперь не сатана, а дух, и он соблазняет нас не благами мира сего, а мыслями, «блеском идей».

Я приехал, чтобы вести нищенское существование. Я приехал, чтобы писать о правде, красоте, свободе, о том, во что я верил больше всего – о любви.

Свободу мы просто так не отдадим, мы отдадим её демократическим путём.

Мне кажется, что это ложь — когда люди утверждают, что хотят быть свободными, настаивают на том, что свобода для них — нечто самое желанное, святое и драгоценное. Но ведь это чушь собачья! Людям страшно становиться свободными, они цепляются за свои цепи.

Свобода лучше всего прочего учит необходимости любить и никто никому принадлежать не вправе.

Вот это и есть свобода — чувствовать то, чего желает сердце, не заботясь о чужом мнении.

– Вы и были на удивление свободной в государстве, где само слово «свобода» подвергалось уголовному наказанию. Английскому историку Актону принадлежит известная фраза «Любая власть развращает, абсолютная власть развращает абсолютно». В СССР не имелось механизма, позволяющего удерживать власть в допустимых рамках. А он вообще существует?

– Отчего же, есть механизм. При всём том, что власть – неизбежное зло, там, где работают реальные ограничители, она вполне подконтрольна...

– Вы хотите сказать, что в современном мире есть государства, устройство которых можно считать если не идеалом, то вполне приемлемым?

– Разумеется: Соединённые Штаты Америки. Правда, американцам, на мой взгляд, стоило бы поубавить социальную помощь бездельникам.