Он стал тем, кого называют Мастером — в тот день, когда его руки стали таким же инструментом мышления, как и его разум.
Он научился придавать страстям форму, повторял не только движения тела — движения души, его руки прощупывали в воске, глине или алебастре чьи-то черты — прокладывая дорогу от чужой души к его душе, он отображал лицо и тело — но постигал разум.
Ворота Тол-ин-Гаурхот не могли открыть ни хитрость, ни доблесть, ни чары — ключом к ним станет мастерство и разум.
— Конечно, можно истошно колотить по струнам, выдавая это за душевный надрыв, но я предпочитаю мастерство.
— Я знаю, — усмехнулась бардесса. — Ты везде предпочитаешь мастерство. Чувства тебя не волновали никогда.
— Меня никогда не волновали сопли. Чувства и сопли — разные вещи, Даэйрэт. Избыток первого иногда влечет за собой избыток второго, но к искусству это не имеет ни малейшего отношения.
Во Вьетнаме я был в гостях у одного художника. Он рассказывал мне о технике лаковой живописи, в частности о процессе шлифования картин. Сначала картину шлифуют крупными камнями, потом мелким зернистым камнем, потом угольной пылью, потом угольной золой, доходя, наконец, до самого нежного материала – до золы соломы.
Очевидно, до «золы соломы» нужно бы доходить и в шлифовании литературных произведений. Однако кто же до этого доходит? Дело чаще всего ограничивается камнями.
Пока не встретишься с огнём лицом к лицу, ты не узнаешь: просто ли ты делаешь свою работу или ты лучший.
Профессиональное выгорание одного специалиста — вина всего коллектива. Совесть по одному не теряют, потеря совести — беспамятство общества.
Cлайд с цитатой