Какого чёрта нам нужны бани? Опять будешь мне что-то впаривать?
баня
— Самолёт стоит, машина стоит, груза нет, человека нет... А может, он в сауне сидит, коньяк с шампанским пьёт.
— Я слышал: сауна — это баня, это не кафе.
— Правда? Что вы говорите? Он слышал... А я видел! Сауна — это всё! И ещё кое-что...
Я угораю, мне хочется смыться,
Раствориться в артериях Водоканала,
Ржавым потоком по трубам носиться
Вырываясь как гейзер в рабочих порталах.
И не смотреть, как над голым народом,
В белом облаке пара, заметно не сразу,
Тускло блестит во всю ширь небосвода,
Дно беспощадного медного таза.
Тут парят так, что мне нехорошо,
Мозги кипят, но я участник шоу.
Но я участник шоу...
Но я участник шоу...
Парят метлою нужды и порока,
И сознание привычно становится раком,
Мысли приходят в формат караоке,
В список репертуара под водку с форшмаком.
Русский шансон и цыганское хокку,
Замастырит ансамбль бурятского джаза.
Я постою возле шаечки сбоку,
Чтоб не попасть под раздачу экстаза.
Я потерялся в общественной бане,
Просто сгинул, как мамонт, гудбай, моя бейба...
Общество парит, и в душном тумане,
Пьяный банщик творит непристойные требы.
Голые люди безумно довольны,
Носят пиво на блюде, и вовсе не больно,
Получить в свою голову порцию пара.
Людям всё пофигу, если задаром.
Баня маленькая, двухместная, мне выпало мыться с Колей. Гости смотрели нам вслед с пониманием. Все были в курсе, Коля родился и вырос в мартеновской печи. При виде тазиков он дуреет. В нём просыпается огненный монстр, демон веника и пара. А я ж не знал. Я шёл просто мыться и говорить о женской вредности.
Он надел шапку, перчатки. По глазам было видно, надел бы и валенки, не было. Сказал, надо поддать. Поддавал, пока не взорвался градусник.
- Ну вот, теперь хорошо, — обрадовался Коля.
Меж тем, в парилке настало ядерное лето, всё вокруг сделалось лиловым и малиновым как на Венере в середине августа. Коля сказал, сейчас мы восстановим мне оптимизм. С трогательной заботой к моим неурядицам он взмахнул веником каким-то самурайским способом. Примерно на втором ударе из меня выбежали все микробы, в том числе полезные. Тогда же открылась разница между баней и процессом распада ядра. И ещё я понял, кого из гостей планировали подать на стол с яблоком во рту. На третьем ударе я отрёкся от гелиоцентрической модели мира в пользу плоской земли, плывущей на черепахе.
Мимо меня пронёсся красный как рак, распаренный дядька Игнат, ухая и постанывая. Прошли мгновенья, и раздался громкий бултых от пруда и довольное упоминание Бога, его матери и ещё какой-то матери.
— Да... Только русский человек, входя в нирвану, может одновременно молиться и материться!
— Этот постоялый двор... Женщины передрались за право воспользоваться банной комнатой.
— О как. Кто-то мне говорил, что за горячую воду в походе и возможность смыть пот и грязь, любая женщина готова убивать.
— В луже они у меня будут мыться! Попарно, чтобы спинку тереть друг другу.
— Ах, в этом смысле. Конкретно. Дело ваше. Дисциплина — это хорошо.