Для превосходящих интеллектов все остальные как дети.
Лукреция
— Илития?
— Это я её пригласила.
— Сейчас не время развлекать эту испорченную сучку.
— Ты можешь уйти, когда тебе захочется, Лукреция, — осторожно посоветовал Адам.
— Что? Я даже подумать не могу оставить тебя наедине с этой извращенкой! Она явно не в себе.
— Ничего подобного, — не удержалась Лила. — А что до того, что я останусь с ним наедине, то я провела здесь несколько недель до вашего появления.
Щеки Лукреции залил яркий румянец.
— Что она хочет этим сказать, Адам?
— Призови на помощь свое воображение, Лукреция, — ответил он.
— Ты и в самом деле предавался… предавался…
— Сексуальным развлечениям. Что, не можете этого произнести? — поддразнила ее Лила. — Он меня целовал. И не однажды.
— Не только целовал, но и наслаждался этим, — мягко добавил Адам. — Очень.
— Я не думаю, что у тебя возникнут какие-то проблемы в постели, и неважно, станешь ты только развлекаться или озаботишься зачатием ребенка. Для женщины, которая тебя по-настоящему полюбит, это все равно не будет иметь значения. Но я знаю, насколько это важно для тебя. То есть тебя волнует, что у тебя не встанет. Я бы скорее предложила тебе попробовать со мной и убедиться, что с тобой все в порядке, только бы ты не бросался к алтарю с Белоснежкой.
— Я не могу поверить, что ты на самом деле хочешь ее.
— Я хочу ее, — заявил Адам, и на его губах заиграла веселая улыбка, — и я намерен поймать ее на слове.
Адам, несущий в себе образ Божий, получил пылкое, необузданное и страстное сердце. Но все же оставался еще один, последний штрих. Так появилась Ева. Творение достигло своей высшей точки, Ева стала его кульминацией. Она — последний штрих, который сделал Господь. И Адам, увидев ее, смог сказать лишь: «Ух ты!» Ева унаследовала от Бога красоту, тайну и нежную уязвимость. Как сказал поэт Уильям Блейк, «обнаженное женское тело — это частица вечности, которую взор мужчины не в силах вынести».
— Дождя, Юпитер! Пошли дождь, засранец!
— Что ты делаешь?
— Молюсь...
— Богохульствуешь.
— Это почти неотличимо в столь тяжелое время.