— Тебе же нравилось готовить!
— Как это по-мужски! Считать, что мне нравится сутками корячиться у плиты, пока ты бегаешь по секретаршам!
— Тебе же нравилось готовить!
— Как это по-мужски! Считать, что мне нравится сутками корячиться у плиты, пока ты бегаешь по секретаршам!
— Стоит мне провести время с кем-то ещё, и ты задолбаешь и меня, и этого беднягу.
— И что? Разве это не весело?
— А здесь есть хорошие суши? Может, как-нибудь там поужинаем?
— Конечно! Если возьмете с собой красавца с тростью.
— Вы про Хауса?
— Вашего бойфренда зовут Хаус?
— Он мне не бойфренд!
— Ой, простите... как вы друг друга называете? Муж? Партнер? Любовник?
— Мы не геи!!
— Серьезно?
— Люди меняются, Хаус.
— Конечно, они стареют, их яичники высыхают и они западают на таких добряков, как ты.
— Если бы мы сказали тебе правду, что ты верно поставил диагноз без единого медицинского доказательства, ты бы решил, что ты Бог. И я боялся, что ты подпалишь крылья.
— Бог не хромает.
— Как тебе удалось принести два стаканчика кофе, когда у тебя трость?
— Ты думаешь, это подозрительно?
— Или это, или мне придется признать тот факт, что ты сделал что-то хорошее, и значит я скоро увижу всадников Апокалипсиса, стены огня и конец света.
— Я их поставил друг на друга.
То есть, тебе нужно лишь убедить парня, что у его девушки есть тайный врач, тайная заначка и тайная жизнь? Давненько тебя не били пациенты. Можно, я посмотрю?
— Я не был счастлив — я был под кайфом.
— Ты был счастлив.
— Под кайфом.
— Счастлив.
— Под кайфом!
— Умирающая девочка не смогла отличить кайф от счастья, потому что умирающие люди все видят в радостном свете! [с сарказмом]