Андрей Жданов

— Не получилось помириться с Кирой, как обычно...

— Природная скромность не позволяет мне спросить, как обычно происходят ваши примирения...

— Мне кажется, после нашей поездки ВСЕ российские женщины будут одеты от ЗИМАЛЕТТО!

— Угу... и как минимум половина будет раздета — лично товарищем Малиновским...

— Андрей, я сейчас пойду и повешусь в женском туалете! И записку напишу, что в моей смерти виноват Андрей Жданов!

— Да, Вик. Только номер кабинки не забудь в записке указать! Я эту кабинку забетонирую. На память.

Кира — она святая, только жить с ней нельзя, молиться на неё надо.

Катя вряд ли поверит в то, что я в неё влюбился ещё тогда, когда... Не в эту новую, эффектную женщину, бизнес-вумен, а в ту, смешную с косичками. Которая была готова ради меня на всё...

— Тебе компоту принести?

— Нее, лучше киселя, я же гурман...

— Андрей, что это?

— Дневник.

— Чей?

— Кати Пушкаревой.

— Прекрасно, какие там оценки?

— Если бы ты знал, что они тут творили!

— Кто? Если Милко, то это его работа.

— Да какой Милко? Не Милко, а Катя твоя и эти тетки. Они чуть меня зарплаты не лишили… и потом, они меня заставляли работать!

— И им это удалось? Ну этого действительно простить нельзя. Я бился, бился и все попусту, а тут какие-то тетки. И как ты это все пережила…

— Ты — линейка, берешь фломастер за талию и проводишь линию в нужном нам направлении...

— А ты не можешь быть линейкой?

— Я не могу быть линейкой, потому что я степлер.