Новолуние

Видишь ли, я не могу существовать в мире, где нет тебя...

«Всё не так уж плохо, не так уж плохо,» — успокаивал холодный рассудок. И действительно, разрыв с Джейкобом еще не конец света, а просто конец оттепели, скрашивавшей ледяное одиночество, только и всего.

«Всё не так уж плохо, — согласилось истерзанное сердце, а потом добавило: — Будет хуже.»

Теплая щека Джейка прижалась к моим волосам.

Если повернусь и прильну губами к его обнаженному плечу... Нетрудно догадаться, что за этим последует. Причем совершенно естественно, сегодня никаких объяснений не понадобиться.

Смогу ли я? Смогу предать разбитое сердце ради спасения никчемной жизни?

Все это время я считала, что Джейк лечит зияющую рану в груди или хотя бы заполняет её, не давая болеть. На самом деле я глубоко ошибалась: он пробивал свою собственную брешь, делая сердце похожим на швейцарский сыр. Удивительно, как я еще на части не развалилась?

Уже столько всего произошло — неужели судьба заберет последние осколки разбитого счастья? Это нелогично и несправедливо... Или я нарушила какой-то неведомый закон, чем обрекла себя на пожизненные муки? Может нельзя слишком погружаться в счастье, пренебрегая обычным миром людей? Может...

Все это время я считала, что Джейк лечит зияющую рану в груди или хотя бы заполняет её, не давая болеть. На самом деле я глубоко ошибалась: он пробивал свою собственную брешь, делая сердце похожим на швейцарский сыр. Удивительно, как я еще на части не развалилась?

Уже столько всего произошло — неужели судьба заберет последние осколки разбитого счастья? Это нелогично и несправедливо... Или я нарушила какой-то неведомый закон, чем обрекла себя на пожизненные муки? Может нельзя слишком погружаться в счастье, пренебрегая обычным миром людей? Может...

Поцелуй — словно глоток живительной прохлады; и наверняка в соответствии с его корыстным планом, я мгновенно забыла об этом.

Я зачарованно смотрела, как третий прыгун разбегается и летит вниз по совершенно иной траектории, чем другие. Удивительно гибкий, он крутился и кувыркался, совсем как во время прыжков с парашютом. Вот что такое свобода: ни тяжких раздумий, ни ответственности.

Вернулась прежняя боль в груди, она всё время открывалась, когда рядом не было Джейкоба, но сейчас она не отдавала такой невыносимой пульсирующей болью.