Мне стало трудно дышать.
Я была в ловушке.
В ловушке внутри дома. Точно так же, как и Под Горой; снова в той камере.
Мне стало трудно дышать.
Я была в ловушке.
В ловушке внутри дома. Точно так же, как и Под Горой; снова в той камере.
— За людей, что смотрят на звезды и мечтают, Рис.
Он поднял стакан, и его взгляд был настолько пронзительным, что я задалась вопросом, почему вообще трудилась краснеть для Тарквина.
Рис чокнулся стаканом с моим.
— За звезды, что внемлют и мечты, которые исполняются.
Ни следа мужчины, который пил на крыше; ни единой черты падшего принца, стоящего на коленях на кровати. Ничем не сдерживаемая мощь его присутствия грозила смести меня, смять меня.
Вот он… вот самый могущественный Высший Лорд, который когда-либо рождался на земле.
Воплощение снов и кошмаров.
Жизнь, и смерть, и перерождение, Солнце, и луна, и темнота, Гниль, и расцвет, и кости. Привет, сладенькая. Привет, леди ночи, принцесса разрушений. Привет, клыкастый зверь и дрожащий олененок. Люби меня, прикоснись ко мне, спой мне.
Как будто он знал, что они пустили лису в курятник, и не мог ничего с этим поделать.
— Я люблю тебя, — повторила я. Я не осмелилась произнести эти слова в моей голове. — И я вновь вытерпела бы каждую секунду того, что произошло, ради того, чтобы найти тебя. И если начнется война, мы встретим ее. Вместе. Я никому не позволю забрать меня у тебя. И никому не позволю забрать тебя у меня.
Та девушка, которой нуждалась в защите, которая жаждала стабильности и комфорта… она умерла Под Горой. Я умерла, и не было никого, кто бы защитил меня от этих ужасов, перед тем, как моя шея была сломана. Но я защищала себя сама. И я не стала, не смогла бы избавиться от той части меня, что пробудилась и изменилась Под Горой.
Добро пожаловать в семью, Фейра.
И я подумала в тот миг, что это, возможно, самые прекрасные слова, которые я когда-либо слышала.