Игра в бисер

Если мы можем сделать человека счастливей и веселее, нам следует это сделать в любом случае, просит он нас о том или нет.

Узнал он и то, что человек предпочитает пострадать и внешне покаяться, чем измениться в душе.

У великой идеи нет начала, как идея, она существует всегда.

Всё стало опять новым, таинственным, многообещающим, всё, что было когда-то, могло вернуться, и могло произойти ещё много нового. Счастье свободы и независимости пробирало его, как крепкий напиток; как давно не знал он этого ощущения, этой великолепной и прелестной иллюзии.

Мировая история — это гонка во времени, бег взапуски ради наживы, власти, сокровищ, тут весь вопрос в том, у кого хватит силы, везенья или подлости не упустить нужный момент. А свершение в области духа, культуры, искусства — это нечто прямо противоположное, это каждый раз бегство из плена времени, выход человека из ничтожества своих инстинктов и своей косности в совсем другую плоскость, в сферу вневременную, освобожденную от времени, божественную, совершенно неисторическую и антиисторическую.

И не знал, ликовать ли ему от блаженства этих мгновений или плакать, оттого что они прошли.

Пристанищ не искать, не приживаться,

Ступенька за ступенькой, без печали,

Шагать вперед, идти от дали к дали,

Всё шире быть, всё выше подниматься!

Засасывает круг привычек милых,

Уют покоя полон искушения,

Но только те, кто с места сняться в силах,

Спасет свой дух от разложения.

И даже возле входа гробового

Жизнь вновь, глядишь, нам кликнет клич призывный.

И путь опять начнется непрерывный.

Простись же, сердце, и окрепни снова.

У него тоже были порывы, фантазии и влечения, противоречившие законам, которым он подчинялся, порывы, поддававшиеся укрощению лишь постепенно и с великим трудом.

Цветок сникает, юность быстротечна,

И на веку людском ступень любая,

Любая мудрость временна, конечна,

Любому благу срок отмерен точно.