Настанет «кризисное» утро, когда мы все проснемся и мерилом ценности будет куриное яйцо и банка тушенки. И телогрейка... Надо с самого начала спокойно себе сказать: будет совсем жопа. А после этого радостно обнаружить: смотри, вчера был один сухарь, а сегодня уже два.
Сергей Доренко
Cлайд с цитатойНовости по ТВ следует передавать каждые полчаса. Почему унитазы в «Макдоналдсе» моют раз в тридцать минут, а мозги имбецилам промывают реже унитазов?
Русский стиль – самоубийственная безбашенность, самоубийственный идиотизм. Для самоубийственных идиотов наказание не страшно. А как можно заставить самоубийственных идиотов уважать жизнь других, когда они своей жизни не ценят?
Главный урок репрессий в России в том, что репрессии возможны, мы садо-мазо-коллективчик с большим потенциалом ненависти.
История с «Курском» не закончена, мы только обозначили минимум самых первых вопросов и выводов. Главный вывод в том, что власть не уважает нас всех, поэтому лжёт. И главное — власть обращается с нами так только исключительно потому, что мы это позволяем.
Формы русской оппозиции: алкоголизм, разбойничество, эмиграция, петиции Государю — что я забыл перечислить?
Все хотят благополучия, но никто не желает отвечать перед обществом. Гражданское общество – прежде всего равенство перед законом, а не скотобаза. А граждан-то у нас как раз и нет. Есть люди, средний класс, которые пытаются в диких условиях не быть быдлом.
У меня на даче 18 кур и 3 петуха. Петухи — идиоты, а куры — молодцы. Три петуха, 18 кур, мне кажется, ответ напрашивается сам: по шесть баб на брата. Любой бы из нас поступил так, но петухи поступают в соответствии с современными концепциями управления. Самый главный ходит и кукарекает с четырех утра, что он самый главный. Рядом с ним ходит завистник, который ему сверхъестественно завидует. Так вот, пока эти двое разбираются, третий... топчет все 18 кур. Тихо, молча. Вот она, современная модель управления мировыми корпорациями...
Семьдесят [процентов россиян] – это аудитория Стаса Михайлова, люди с утраченными представлениями о добре и зле, эстетике и вкусе, милосердии и законе. Это страшный золотой оскал пригородной электрички. И в отличие от благодушных современных народников, я вижу этот оскал. Я боюсь его.