Мухамедъьяр

Я в комнате своей сидел однажды,

Из чаши горя пил, дрожа от жажды.

Я был сердечным устрашен огнем,

И, пленник скорби, трепетал я в нем.

«Эй, сердце, не дразни меня, живое, -

Воскликнул я, — оставь меня в покое!»

А сердце мне в ответ: «Запомни впредь,

Что Бог мне повелел тобой владеть.

Поскольку нахожусь я в середине,

То я хочу твой ум наставить ныне.

Ярмухаммед{*}, есть у тебя язык,

Язык твой — соловей, а мир — цветник.

Мы знаем: трудно говорить стихами, -

Труднее спрятать внутреннее пламя.

Как много тех, чья речь нам дорога,

Ушли, речей рассыпав жемчуга!

Ушли и те, чья ныла боль немая,

Ушли, бесценных слов не понимая».

«О сердце, — молвил я, — позволь сперва

Мне тоже высказать свои слова.

Есть в этом городе бедняга скромный,

В глазах людей — безвестный, жалкий, темный.

Так мне ли разум потерять и честь

И в круг великих с наглостью пролезть?

Вот потому-то я молчу смиренно.

О сердце, если жарко, вдохновенно

Петь не дано мне языком живым,

То лучше буду я глухонемым!

Здесь много преуспело в деле этом,

Большой и малый мнит себя поэтом.

Они претят мне глупой похвальбой,

Молчи, хочу побыть с самим собой!»

Сказало сердце мне: «Глупцом ты будешь,

Когда меня к молчанию принудишь.

Открой уста, своим добром делись, -

Со всеми ты своим умом делись!

Ты сердце посвяти любви и благу,

Кушак свой подтяни, познав отвагу.

Пусть мужеством тебя отметит Бог,

Чтоб ты певцов тщеславных превозмог.

Иди, богатства сердца раздавая:

Скрывать свой облик — свойство негодяя

От этих слов почувствовал я стыд,

Сказал я, веря — Бог меня простит:

«Ты знаешь помыслы мои, всеправый.

Наставь меня на путь добра и славы.

Хочу достичь я в слове торжества,

Чтоб возлюбил народ мои слова».