Ибн аль-Хатиб

Живые мне близки, но я для них далек.

Покорный жребию, я в землю молча лег.

Дыханье кончилось: на смену песнопений

Приходит тишина, безмолвие, забвенье.

Первейший из живых, я праха стал мертвей.

Щедрейший хлебосол, стал кормом для червей.

Я солнцем в небе был, и вдруг — конец и хаос,

И небо, омрачась, от горя разрыдалось.

Как часто обнажал я свой всесильный меч,

Чтобы счастливого от счастья вдруг отсечь!

Но рыцарей не раз в лохмотьях хоронили,

Оставив в сундуках нарядов изобилье.

Скажи врагам моим: «Скончался аль-Хатиб».

А где бессмертного снискать они смогли б?

Скажи им: «Радуйтесь — но все промчится мимо,

И тот же вечный мрак вас ждет неотвратимо».

Живые мне близки, но я для них далек.

Покорный жребию, я в землю молча лег.

Дыханье кончилось: на смену песнопений

Приходит тишина, безмолвие, забвенье.

Первейший из живых, я праха стал мертвей.

Щедрейший хлебосол, стал кормом для червей.

Я солнцем в небе был, и вдруг — конец и хаос,

И небо, омрачась, от горя разрыдалось.

Как часто обнажал я свой всесильный меч,

Чтобы счастливого от счастья вдруг отсечь!

Но рыцарей не раз в лохмотьях хоронили,

Оставив в сундуках нарядов изобилье.

Скажи врагам моим: «Скончался аль-Хатиб».

А где бессмертного снискать они смогли б?

Скажи им: «Радуйтесь — но все промчится мимо,

И тот же вечный мрак вас ждет неотвратимо».