Евгений Юрьевич Лукин

На излете века

Взял и ниспроверг

Злого человека

Добрый человек.

Из гранатомета

Шлеп его, козла!

Стало быть, добро-то

Посильнее зла.

За то, что детскую мечту

о справедливой светлой эре

вот-вот химерою сочту

в угоду нынешней химере, -

я сам себя, замкнувши двери,

дослав единственный патрон,

приговорил бы к высшей мере,

не будь уже приговорён.

За то, что я утратил ту,

со взглядом рыси, смехом пери,

и не подался в темноту

за ней, как Данте Алигьери, -

в подобное, увы, не веря,

я сам себя (прими, Харон!)

приговорил бы к высшей мере,

не будь уже приговорён.

За то, что истово плету

балладу в заданном размере,

вбивая рифмы в хрипоту

околевающего зверя, -

я, горло к лезвию примеря,

себя, как некогда Нерон,

приговорил бы к высшей мере,

не будь уже приговорён.

Сержант! Пиши: в безлюдном сквере

я сам себя под крик ворон

приговорил бы к высшей мере,

не будь уже приговорён.

Эгоиста эгоист

обвиняет в эгоизме,

обвиняет в карьеризме

карьериста карьерист,

педераста педераст

обзывает педерастом,

и цепляется к блохастым

кто воистину блохаст,

лилипута лилипут

обвиняет в лилипутстве,

обвиняет в проститутстве

проститута проститут,

а который никого

никогда не обвиняет -

пусть отсюдова линяет!

Чтобы не было его!

Седьмой. Починяют душ.

Шестой. Изменяет муж.

Пятый. Матерный хор.

Четвёртый. Шурует вор.

Третий. Грохочет рок.

Второй. Подгорел пирог.

Первый. Рыдает альт,

Всё. Долетел. Асфальт.

Посмотри: встает цунами

над скорлупками квартир.

(Так, разделываясь с нами,

красота спасает мир.)