Эдуард Аркадьевич Асадов

Кто умеет в буднях быть счастливым,

Тот и впрямь счастливый человек!

Не привыкайте к счастью никогда!

Напротив, светлым озарясь гореньем,

Смотрите на любовь свою всегда

С живым и постоянным удивленьем.

Ты холодна. Хоть мучься, хоть зови,

До сердца твоего не достучишься.

И лишь когда ты в зеркало глядишься.

Твои глаза теплеют от любви.

Просто весь мир озаряется там

Радужным, синим, зеленым...

И лгут зеркала. Не верь зеркалам!

А верь лишь глазам влюбленным!

Дальше было все как взрыв гранаты:

Девушка беретик сорвала

И словами: — Мразь! Фашист проклятый! —

Как огнем детину обожгла.

— Комсомол пугаешь? Врешь, подонок!

Ты же враг! Ты жизнь людскую пьешь! —

Голос рвется, яростен и звонок:

— Нож в кармане? Мне плевать на нож!

За убийство — стенка ожидает.

Ну, а коль от раны упаду,

То запомни: выживу, узнаю!

Где б ты ни был, все равно найду!

И глаза в глаза взглянула твердо.

Тот смешался: — Ладно… тише, гром… -

А второй промямлил: — Ну их к черту! —

И фигуры скрылись за углом.

Считают так: свобода есть свобода!

Ну чем мы хуже зарубежных стран?!

И сыплют дрянь на головы народа,

И проститутки лезут на экран.

Что ж, там и впрямь когда-то многократно

Ныряли в секс, над чувствами смеясь.

Потом, очнувшись, кинулись обратно,

А мы как будто сами ищем пятна,

Берём и лезем откровенно в грязь.

И, мыслям подобным ища подтвержденья,

Стремлюсь я поверить, забыв про укор,

Что лжец, может, просто большой фантазёр,

А хам, он, наверно, такой от смущенья.

Что сплетник, шагнувший ко мне на порог,

Возможно, по глупости разболтался,

А друг, что однажды в беде не помог,

Не предал, а просто тогда растерялся.

Блеск любопытства в глазишках черных,

Стойка, пробежка, тугой прыжок.

Мчится к вершине ствола задорно

Веселый и шустрый бурундучок.

Бегает так он не для потехи -

Трудяга за совесть, а не за страх.

В защечных мешочках, как в двух рюкзачках,

Он носит и носит к зиме орехи.

А дом под корнями — сплошное чудо!

Это и спальня, и сундучок.

Орехов нередко порой до пуда

Хранит в нем дотошный бурундучок.

Выйдет порой из подъезда она,

Привычно глянет на крышу,

Где свист, где турманов кружит волна,

И даже сморщится: — У, Сатана!

Как я тебя ненавижу!

А если праздник приходит в дом,

Она нет-нет и шепнет за столом:

— Ах, как это славно, право, что он

К нам в гости не приглашен!

И мама, ставя на стол пироги,

Скажет дочке своей:

— Конечно! Ведь мы приглашаем друзей,

Зачем нам твои враги?!

Не привыкайте никогда к губам,

Что будто бы вам издавна знакомы,

Как не привыкнешь к солнцу и ветрам

Иль ливню средь грохочущего грома!