Александр Александрович Блок

Осталось только пепла груду

Потухшим взглядом наблюдать.

Что же делать, если обманула

Та мечта, как всякая мечта,

И что жизнь безжалостно стегнула

Грубою веревкою кнута?

О, тоска! Через тысячу лет

Мы не сможем измерить души:

Мы услышим полет всех планет,

Громовые раскаты в тиши...

Работай, работай, работай:

Ты будешь с уродским горбом

За долгой и честной работой,

За долгим и честным трудом.

Как день, светла, но непонятна,

Вся — явь, но — как обрывок сна,

Она приходит с речью внятной,

И вслед за ней — всегда весна.

Вот здесь садится и болтает.

Ей нравится дразнить меня

И намекать, что всякий знает

Про тайный вихрь её огня.

Но я, не вслушиваясь строго

В её порывистую речь,

Слежу, как ширится тревога

В сияньи глаз и в дрожи плеч.

Стоит буржуй, как пёс голодный,

Стоит безмолвный, как вопрос.

И старый мир, как пёс безродный,

Стоит за ним, поджавши хвост.

Грустя и плача и смеясь,

Звенят ручьи моих стихов

  У ног твоих,

  И каждый стих

Бежит, плетет живую вязь,

Своих не зная берегов.

Хочу,

Всегда хочу смотреть в глаза людские,

И пить вино, и женщин целовать,

И яростью желаний полнить вечер,

Когда жара мешает днем мечтать

И песни петь! И слушать в мире ветер!

Всё чаще я по городу брожу.

Всё чаще вижу смерть и улыбаюсь

Улыбкой рассудительной. Ну что же?

Так я хочу. Так свойственно мне знать,

Что и ко мне придет она в свой час.

... я — сочинитель,

Человек, называющий все по имени,

Отнимающий аромат у живого цветка.