Владимир Высоцкий

Четыре года рыскал в море наш корсар, в боях и штормах не поблекло наше знамя.

Мы научились штопать паруса и затыкать пробоины телами.

За нами гонится эскадра по пятам. Ha море штиль и не избегнуть встречи.

Но нам сказал спокойно капитан: «Еще не вечер, еще не вечер!»

Красивых любят чаще и прилежней,

Веселых любят меньше, но быстрей, -

И молчаливых любят, только реже,

Зато уж если любят, то сильней.

Наш бугай — один из первых на выставке,

А сперва кричали, будто бракованный!

Но очухались, и вот дали приз-таки.

Весь в медалях он лежит, запакованный.

Председателю скажи, — пусть избу мою

Кроет нынче же и пусть травку выкосит,

А не то я телок крыть не подумаю,

Рекордсмена портить мне? Накось, выкуси!

И пусть починит наш амбар, ведь не гнить зерну!

Будет Пашка приставать — с ним как с предателем!

С агрономом не гуляй, ноги выдерну!

Можешь раза два пройтись с председателем.

Я не люблю манежи и арены,

На них мильон меняют по рублю.

Пусть впереди большие перемены -

Я это никогда не полюблю.

Не боялась сирены соседка,

И привыкла к ней мать понемногу.

И плевал я, здоровый трехлетка,

На воздушную эту тревогу.

Да не все то, что сверху от бога -

И народ зажигалки тушил.

И, как малая фронту подмога,

Мой песок и дырявый кувшин.

У братских могил нет заплаканных вдов -

Сюда ходят люди покрепче.

На братских могилах не ставят крестов,

Но разве от этого легче?

Надо, надо сыпать соль на раны,

Чтоб лучше помнить, пусть они болят.

Мой черный цвет, как не кляни,

Хорош хотя бы в одном, -

Что мало виден я в тени.

Быть белым — боже сохрани! -

Как на глазу бельмом.

Неправда, будто бы к концу

Я силы берегу, -

Бить человека по лицу

Я с детства не могу.

А у тебя, ей-богу, Вань,

Ну все друзья — такая рвань

И пьют всегда в такую рань

Такую дрянь!

— Мои друзья — хоть не в болонии,

Зато не тащат из семьи, -

А гадость пьют — из экономии:

Хоть поутру — да на свои!