Ирвин Ялом

Когда умирают родители, мы всегда чувствуем себя уязвимыми, не только потому, что мы имеем дело с потерей, но и потому, что мы сталкиваемся с нашей собственной смертностью. Когда мы становимся сиротами, больше нет никого, кто бы отделял нас от могилы.

Чем больше человек имеет внутри себя, тем меньше он ждёт от окружающих.

Брейер жестом указал на свежие букеты, лежащие на большинстве могил: «В этой стране смерти эти мертвые, а те, — он махнул рукой в сторону неухоженной заброшенной части кладбища, — те действительно мертвые. Никто не присматривает за их могилами, потому что никто из ныне живущих никогда не знал их. Они знают, что такое быть мертвым».

Серьезному человеку нужны друзья. Когда все рушится, у него остаются его боги. Но у меня нет ни друзей, ни богов. Во мне, как и в вас, живут страсти, и ничто не может сравниться со страстным желанием совершенной дружбы, дружбы interpares, среди равных. Что за опьяняющие слова — interpares, слова, в которых отрада и надежда для такого, как я, который всегда был одинок, который всегда искал, но никогда не встречал того, кто в точности ему подходит.

Иногда я изливал душу в письмах сестре, друзьям, но когда я сталкиваюсь с людьми лицом к лицу, я пристыжено отворачиваюсь.

На днях вы говорили о том, что по Европе бродит призрак нигилизма. Вы утверждали, что Дарвин превратил бога в атавизм, что мы убили бога точно так же, как сами и создали его когда-то. И что мы уже не мыслим жизни без наших религиозных мифологий. Теперь я знаю, что говорили вы не совсем об этом – поправьте меня, если я ошибаюсь, – но мне кажется, что вы видите свою миссию в демонстрации того, что на основе этого неверия можно создать кодекс поведения человека, новую мораль, новое просвещение, которые придут на смену рожденным из предрассудков и страсти ко всему сверхъестественному.

Для некоторых людей успех – путь к мстительному превосходству над другими; они боятся, что другие поймут их мотив и, когда успех станет слишком велик, отомстят в ответ.

Одной из основных форм отрицания смерти является наша вера в личную уникальность, в то, что мы не подвержены неотвратимым биологическим законам и что жизнь не расправится с нами так же жестоко, как и с остальными.

Жениться в зрелом возрасте, скажет он, значит походить на человека, который прошагал пешком три четверти пути и затем решил раскошелиться на дорогой билет, чтобы оплатить всю поездку.

Не оставляй за собой ни капли непрожитой жизни.

Он там советует нам жить в комнате, из окон которой открывается вид на кладбище. Он утверждает, что это прочищает мысли и сохраняет приоритеты жизни в перспективе.