«У меня есть любовник! Любовник!» — повторяла она, радуясь этой мысли, точно вновь наступившей зрелости. Значит, у неё будет теперь трепет счастья, радость любви, которую она уже перестала ждать. Перед ней открывалась область чудесного, где властвуют страсть, восторг, исступление. Лазоревая бесконечность окружала её; мысль её прозревала искрящиеся вершины чувства, а жизнь обыденная виднелась лишь где-то глубоко внизу, между высотами.
Гюстав Флобер
... из всех злоключений, претерпеваемых любовью, самое расхолаживающее, самое убийственное-это денежная просьба.
Вдруг и встретится счастье, в один прекрасный день придёт нечаянно, внезапно, когда в нём уже отчаялись.
Цели нет!
Разве у Бога могла быть цель? Какой опыт мог научить его, какое размышление определит эту цель?
До начала она не была бы действенна, а теперь стала бесполезна.
... все лжет! За каждой улыбкой скрывается скучливый зевок, за каждой радостью — проклятие, за блаженством — пресыщение, и даже от самых сладких поцелуев остается на губах лишь неутолимая жажда более высокого сладострастия.
Если художественное произведение вас не волнует, значит, оно не достигает истинной цели искусства.
Любовь, казалось ей, приходит внезапно, с молнийным блеском и ударами грома; это вихрь, который налетает откуда-то с неба на жизнь, переворачивает ее вверх дном, обрывает желания, точно листья, и ввергает сердце в пучину.
Меня можно погубить, но меня нельзя купить.
Я не понимаю людей, которые ухитряются жить, не находясь с утра до вечера в состоянии эстетической увлеченности.
Вам случалось находить в книге вашу собственную мысль, но только прежде не додуманную вами, какой-нибудь неясный образ, теперь как бы обращающийся к вам издалека и удивительно полно выражающий тончайшие ваши ощущения?