Гала Рубинштейн

…Я тебя очень прошу, не говори мне про любовь.

Я слышать про твою любовь не могу.

Пойми уже, наконец, когда ты говоришь: «Я тебя люблю», так ты в эти слова один смысл вкладываешь, а я совсем другой смысл из них извлекаю.

Как будто ты кладёшь в шляпу апельсин, а я из неё достаю кролика.

А ты меня потом спрашиваешь: ну как, вкусно?

И я сразу в ужасе: мне что, его убить нужно?

И съесть?

А я его, наоборот, морковкой кормлю, и у него нос шевелится, и уши розовые просвечивают на солнце.

А ты, ну так, между прочим, предлагаешь: давай я тебе его почищу.

Я это себе представляю, и мне сразу дурно делается.

Тошнит, голова кружится…

Ну ладно, говорю, почисть…

И ухожу из дома, чтобы этого не видеть.

Возвращаюсь через час, а ты сидишь в кресле, весь пол в апельсиновых шкурках, а кролика нет нигде.

Ты мне вкладываешь в рот дольку апельсина, и меня немедленно рвёт от вкуса свежей крови.

Я думаю: убийца.

Ты думаешь: истеричка…