Чарльз Диккенс

... чего только не выразит глаз, если его закрыть!

... не следует без нужды хранить документы, — мало ли кто и когда вздумает пустить их в ход.

Ну, давай, махнём рукой на всякую очевидность, на здравый смысл, на свидетельство собственных чувств и жизненный опыт и будем безоговорочно поддерживать миф.

Собрать развеянные по ветру помыслы не так-то легко.

— Вы умеете слушать?

— Как и большинство людей, вероятно. Если заинтересуюсь — слушаю, а нет — стараюсь выказывать интерес.

В тот вечер у папы ничего не выходило, и публика была очень недовольна. Он закричал, что даже собака знает, что он уже не годен, и не имеет к нему жалости. Потом он начал бить собаку, а я испугалась и говорю: «Папа, папа, не бей ее, она же так тебя любит! Папа, ради бога, перестань!» Тогда он перестал ее бить, но она была вся в крови, и папа лег на пол и заплакал, а собаку прижал к себе и она лизала ему лицо.

– Ну-с, молодой человек, что скажете о вашем хозяине? – Он с двумя приятелями остановился здесь на ночь по дороге в Лондон, – сообщил Сэм. – И мистер Уинкль с ним? – насупившись, спросил Потт. – Нет, сэр. Мистер Уинкль остался дома, – ответил Сэм. – Он женился. – Женился! – с жаром воскликнул Потт. Он помолчал, мрачно улыбнулся и добавил глухим зловещим голосом: – Поделом ему!

Очень сожалею, если причиняю личные неудобства, как говорил грабитель, загоняя старую леди в растопленный камин.

Миссис Покет была дома и находилась в некотором затруднении: дело в том, что младенцу дали поиграть игольником, чтобы он не плакал во время необъяснимой отлучки Миллере (имевшей родственника в гвардейском полку). И теперь миссис Покет не досчитывалась большего количества иголок, чем можно было бы рекомендовать пациенту столь нежного возраста — будь то для уколов или для внутреннего употребления.

Когда ему нечего делать, он может размышлять о своей знатности. А как это приятно, когда то, о чем размышляешь, неистощимо!