Он хотел не власти, он хотел справедливости и соблюдения обычаев. Но хороша ли справедливость, за которую надо проливать кровь?
У нее теперь в запасе вечность, но на что ей она, если его, ее единственного и сужденного ей, нет рядом?
Он хотел не власти, он хотел справедливости и соблюдения обычаев. Но хороша ли справедливость, за которую надо проливать кровь?
У нее теперь в запасе вечность, но на что ей она, если его, ее единственного и сужденного ей, нет рядом?
Поднять руку на свою кровь — преступление, которого не прощают ни люди, ни предки, ни боги.
Древние подвиги тем и священны, что они неповторимы, и превзойти их нельзя, как нельзя достать рукою до неба.
От какой же мелочи в бою зависит жизнь! Сползший шлем на миг закрыл обзор – и ты покойник. Лопнувший шнурок, крохотная кочка, лужа крови, на которой ты поскользнешься, – и твой удар пройдет мимо цели, а чужой достанет тебя. А человеку так мало надо, чтобы из живого стать мертвым!
Хороший князь ведь не тот, кто умеет заставить силой. А тот, кто умеет заставить… добровольно и со всей душой!
Поднять руку на свою кровь — преступление, которого не прощают ни люди, ни предки, ни боги.
Но смоленские бояре хотя бы признали, что глупо спорить с силой, – и на том спасибо. Оставалось убедить в этом Избрану, поскольку применять силу к собственной сестре Зимобор не хотел. Слишком крепко их связывали общая кровь и воспоминания детства, чтобы власть по-настоящему могла разделить их и сделать врагами. Что бы она ни натворила – она оставалась его сестрой.