Еврею неважно, какая из тем,
Но спорит он, как на вокзале.
Еврей не согласен заранее с тем,
Чего бы ему не сказали.
Еврею неважно, какая из тем,
Но спорит он, как на вокзале.
Еврей не согласен заранее с тем,
Чего бы ему не сказали.
Кто сказал, что время лечит?!
Чепуха, еще больней.
Жду уже четвертый вечер,
Только капает сильней.
Я все испробовал уже давно, поверьте,
Но не везет.
И, ближнего любя,
О, Господи!
Прошу я малость — смерти.
Не откажи.
Прошу не для себя.
А радости я видел очень мало
До сей поры от первого шажка.
И если в жизни что-то выпадало,
То это исключительно кишка.
Не спрашивай у женщин: «Сколько лет?»
Вовек не скажут, просто наважденье.
Я спрашивал у многих, но в ответ
Мне говорили только год рожденья.
А чтоб сказать конкретно это — нет.
Я корни извлекал, с дробями бился.
Но я — не математик, а поэт,
И так ни разу правды не добился.
Не выясняю больше возраст дам,
Раз все равно никто не отвечает.
Чтоб повод не давать для эпиграмм
Я узнаю, кто сколько получает.
О, как красиво ты мне пел:
«С моей любовною игрою
Ты не уснешь всю ночь со мною».
Я не спала. Ты так храпел!
Пусть истины порою и банальны,
Но узнаем мы многое, старея:
Не все евреи страшно гениальны,
Но в каждом гении есть что-то от еврея.
Вот истина.
Она стара, как мир.
От жен уже нигде не скрыться нам.
Взять декабристов.
Те уехали в Сибирь,
Так жены их нашли, бедняг, и там.
Какие мы странные люди:
Неясно, какого рожна
Мы спорим, доходим до сути,
А суть никому не нужна.
Любимая, ну чем тебе помочь?
Дай вытру пот.
Бедняжка, ты устала,
Забудь плиту.
Иди из кухни прочь.
Иди. Иди. Ведь ты не постирала!