После очередной серьёзной миссии всегда ощущаю в себе странную пустоту: «Вот и всё? А дальше-то что? В чём смысл всего этого?» Подобные мысли вызывают чувство оторванности, только непонятно от чего конкретно.
Когда что-то идёт не так — а подобное происходит постоянно, — ты просто подстраиваешься под обстоятельства. Это как настраивать резкость оптического прицела — ты ничего не чувствуешь, только крутишь диоптрийное кольцо, подбирая подходящий под твой глаз вариант.
Желание становиться лучше, как мне кажется, это единственное стремление, а когда его нет — это уже почти диагноз.
Я — убийца, но никогда не сидел в подворотнях, дожидаясь глупую девчонку, чтобы там, зажав ей рот, изнасиловать. Для многих нет разницы — маньяк, насильник или киллер. Но это неправильно. Одним приказывают голоса, другие тешат своё самолюбие, а для третьих — это просто работа. Многие экземпляры совмещают в себе множество этих черт, но не я.
— Ты ведь гений.
— Что за чушь несёшь?
— Ты хоть раз задумывалась, почему до сих пор жива?
— Стечение обстоятельств. Мне просто пока везёт.
— Ерунда. Ты — гений, и как все исключительные люди умеешь принимать верные решения в неправильных обстоятельствах, при этому сама не всегда точно знаешь, что и как делаешь, потому что действуешь на уровне инстинкта.
Нельзя просить помощи и не знать, сможешь ты заплатить или нет. Никто не станет что-то делать для тебя за просто так — эту истину знает даже ребенок.
В школе я думал, что одиночество — просто гипертрофированная гордость. И на очередной вопрос из вежливости о том, как я провёл выходные, праздники или день рождения, я отвечал: «В гордом одиночестве». Сейчас я понял, что нет никакой гордости в одиночестве. Это болезнь, у кого-то врождённая, у кого-то приобретённая. Заразиться ей проще, чем кажется. Она как наркотик, сначала кажется приятной мелочью, потом вы её можете ненавидеть, но вы к ней так привыкли, что вас не просто вырваться из этих зарослей. Зародыши одиночества поселяются в нас, прорастая с новой ссорой, укореняясь с чьим-то уходом, расцветая с чьей-то смертью. Её можно пропалывать встречами с друзьями, срезать под корень новой любовью, но она всё равно настигнет вас, вырастет снова, напоминая о всех печалях. Некоторые считают, что нашли лекарство от неё, погружаясь в атмосферу клубов или книг. Но единственным возможным лекарством является смерть. Правда, работает оно или нет, сказать нельзя — мёртвые не особо разговорчивы.
Cлайд с цитатой