Виктор Пелевин. Тайные виды на гору Фудзи

Бедному Калигуле приходилось разводить в уксусе жемчужины и пить получившуюся гадость в окружении льстецов и клевретов. Механизм наслаждения здесь такой: император пьет раствор миллиона сестерциев, вокруг стоят зрители, которые об этом знают, Калигула знает, что они знают, а они знают, что он знает, что они знают. Лабиринт, что называется, отражений.

Растворить много соли в маленькой кастрюльке, как я уже сказал, нельзя. Но вот отразиться в ней может хоть пачка соли, хоть вагон, хоть целый состав. И именно с этими отражениями богатые люди и работают аж с самого бронзового века.

Мы, сегодняшние Калигулы, плаваем мельче, чем былые, но тем же самым стилем. Надо постоянно напоминать себе и другим, что пьешь вино за десять тысяч, а не за тысячу, ибо язык особой разницы не ощутит. Мы пьем, таким образом, не вино, а растворённый в нем нарратив.

Другие цитаты по теме

Пошлость собственной мечты была так заметна, что Таня понимала: даже мечтать и горевать ей приходится закачанными в голову штампами, и по­-другому не может быть, потому что через все женские головы на планете давно проложена ржавая узкоколейка, и эти мысли — вовсе не ее собственные надежды, а просто грохочущий у нее в мозгу коммерческий товарняк.

Словно бы на самом деле думала и мечтала не она, а в пустом осеннем сквере горела на стене дома огромная панель, показывая равнодушным жирным воронам рекламу бюджетной косметики.

Деньги – это наркотик, на который сегодня с младенчества сажают всех. Девяносто девять процентов, как ты, наверно, заметила, пребывают в ломке. Один процент вроде бы прется, но…

Ни один наркотик не приносит устойчивой радости. Он дает лишь то, что называется английским словом «high». Временную, зыбкую и неустойчивую эйфорию, смешанную с постоянно растущим страхом этой эйфории лишиться. Необходимо постоянно увеличивать дозу, и т. д., и т. п. Поэтому над бизнесом во все времена издеваются разные Толстые («много ли человеку земли нужно»), и возразить им по существу трудно.

Главное, чем наше время отличается от античности, это тем, что растворимые жемчужины научились создавать и для бедноты — хотя бы в виде дорогих мобильных телефонов. У тебя ведь есть крутой мобильник? Тогда ты знаешь. что такое нарратив продвинутой бедности. Это, конечно, страшновато. При римлянах хозяин раба, хотя бы оплачивал ошейник, а в наше время рабы недоедают, чтобы его купить.

Самое ужасное, что наевшийся пустых слов человек начинает верить, будто постиг что-то важное. А ему просто добавили мусора в голову.

Так пусть жарче горит костер неправды и омрачений – единственное, что защищает наш хрупкий человеческий мирок от ледяного дуновения великих истин! Хрен бы с ними, с великими истинами. Мы ведь им совсем не нужны. Так зачем они нам?

Но разве «нечеловеческое» – это всегда плохо? Нет, Танечка, иногда это очень даже хорошо. А вот «человеческое» – давай уж будем честны до конца – это практически всегда плохо. В том смысле, что почти всегда больно и абсолютно всегда крайне ненадежно.

У волшебной кареты есть один мрачный секрет. С каждым ударом часов она становится чуть больше похожа на тыкву. Сперва про это знает только сама красавица, но постепенно постыдную трансформацию начинают замечать другие. И чем больше людей это видит, тем меньше шлагбаумов поднимается перед каретой.

Поглядев в зеркало на следующее утро, она отшатнулась.

Оттуда смотрела усталая испитая тетка с тонкими ниточками выщипанных бровей — какие бывают у проблемных женщин среднего возраста (ищут способа сделать себе больно, объяснил в журнале один психолог, но не решаются на пирсинг). Такие же брови, вспомнила Таня, были у училки с карминовыми губами и лиловыми веками, которая говорила про внутреннюю красоту...

... И наступает момент, когда сама безграничность испытываемого наслаждения начинает казаться избыточной. Ум устает от розы – и, когда он замечает перед собой одуванчик, тихая радость от его присутствия оказывается куда более тонкой и милой.

– Устройство на сто процентов функционально. Технология неинвазивная – в мозг ничего вживлять не надо.

– А почему тогда этот стартап в Силиконовой долине не профинансировали? – спросил я.

– Да вот именно поэтому. Военным ведь что нужно? Пленных допрашивать или экзоскелетом управлять. На такие работы они тратят миллионы. А эмоциональное состояние для них просто помеха. Хотя это тоже своего рода информация, но очень простая, даже примитивная, и продать ее нельзя…