Оленем в паспорте записан был верблюд,
Но все на запись эту в паспорте плюют.
Оленем в паспорте записан был верблюд,
Но все на запись эту в паспорте плюют.
Поэту не пристало говорить о красоте своей,
— Его удел красе чужой слагать апофеозы.
Не может петь павлин, как серый соловей,
О чистоте благоуханья белой розы.
Влюбился до сме́рти в себя, глядя на отражение свое в воде, Нарцисс.
Таким, как он, страницу в Инстаграмме подарив, судьба продлила жизнь.
Не надо впопыхах винить себя в отсутствии таланта…
Быть может не хватает шеи вкруг шарфа́ иль банта?
Хоть вписывался в сферу куб,
Отринула она любовь его, сказав что примитивен он и груб:
«Альянс меж нами был бы, право, очень странен,
Я всесторонне развита, а ты, увы, отнюдь не многогранен».
Сюжеты мыльных опер сводятся к пяти-шести, от силы к дюжине, колизий жизненных шаблонам,
И быть окончены желательно они счастливым пикником на фоне летнего цветущего природы лона.
Любовь, — её и мудрецам не объяснить, загадочна уму её природа,
И вкус любимой, где бы не лизни, для любящего сердца — слаще мёда...
С зелёных лет и видно уж до самой гробовой доскИ,
Во всех проекциях её внушает плоскость чувство мне одно — тоски.
Сильна в России вера средь народа, как и встарь,
Что о делах министров злых своих не знает добрый Царь.
Она была ему как свет в оконце.
Но только раз один — во время полного затменья солнца.