— Какая тебе разница, что я думаю?
Он выглядел искренне озадаченным.
— Не знаю. Но мне не всё равно.
— Какая тебе разница, что я думаю?
Он выглядел искренне озадаченным.
— Не знаю. Но мне не всё равно.
Мальчик и девочка переглянулись. Если бы взрослые следили за ними внимательнее, они заметили бы и как дети взялись за руки, и взгляд, которым они обменялись. Князь бы узнал этот взгляд. Ведь он провёл многие голы в опустошённых землях у северной границы, где деревни постоянно находились в осаде, а крестьяне продолжали бороться, почти не надеясь на помощь короля. Он видел босых, но непреклонных женщин, которые безо всякого страха смотрели в лица врагам, наставлявших на них свои пики. Князь бы легко узнал взгляд мужчины, готового защищать свой дом всего лишь с камнем в руке.
– Меня злит, что я когда-либо думала… что я…
– Ты винишь меня за каждую мою ошибку? За каждую девушку, которая мне приглянулась? За каждую сказанную глупость? Если мы начнем перечислять все наши ошибки, то очевидно, кто выйдет победителем.
– Нет ничего плохого в том, чтобы быть картографом.
– Конечно, нет. И в том, чтобы быть ящерицей, тоже. Только не в том случае, если ты рождена ястребом.
— Алина, ты скучала по мне? После отъезда?
— Каждый день, — честно ответила я.
— А я каждый час. И знаешь, что хуже всего? Для меня это стало сюрпризом. Я ловил себя на том, что иду и ищу тебя взглядом — без всякой причины, просто из привычки, потому что мне хотелось чем-то с тобой поделиться или услышать твой голос. И вдруг я понял, что тебя больше рядом нет, и каждый раз, каждый чёртов раз, я чувствовал, будто из меня выбили воздух. Я рисковал ради тебя жизнью. Я обошёл половину Равки и сделаю это снова и снова, просто чтобы быть с тобой, голодать с тобой и слушать, как ты ноешь, что приходится есть сыр каждый день. Так что не говори мне, что нам не место рядом друг с другом.
Мы были так близко, моё сердце внезапно бешено затрепетало в груди.
— Мне жаль, что понадобилось так много времени, чтобы заметить тебя, Алина. Но сейчас... я тебя вижу.
– Когда? – хрипло спросил он.
– Завтра. В Тенистом Каньоне.
Парень сглотнул, и я видела, как сильно его задело это признание, но он пытался не подать виду:
– Ладно.
Я издала звук, частично похожий на смех и частично на всхлип.
– Только ты мог узнать о неминуемой смерти и сказать на это «ладно».
До знакомства с Малом Керамзин был домом ужасов и долгих ночей, проводимых за рыданием в темноте. Старшие дети игнорировали меня, комнаты были холодными и пустыми. Но затем привезли его и все изменилось. Мрачные коридоры стали местом для таких игр, как прятки. Безлюдный лес стал пространством для исследований. Керамзин превратился в наш дворец, наше королевство, и я больше не боялась. Экзаменаторы забрали бы меня оттуда. Забрали от Мала, а тот был единственным счастьем в моем мире.