Но согласны и сапог и лапоть,
Как нам наши версты не любить?
Ведь браниться здесь мудрей, чем плакать,
А спасаться легче, чем ловить.
Но согласны и сапог и лапоть,
Как нам наши версты не любить?
Ведь браниться здесь мудрей, чем плакать,
А спасаться легче, чем ловить.
Конь да путник али вам не туго?
Кабы впрямь в пути не околеть.
Бездорожье одолеть не штука,
А вот как дорогу одолеть?
И у чёрта и у бога, на одном, видать, счету,
Ты, российская дорога, семь загибов на версту.
— Я влюблен!
— Опять?!
— Нет, это совсем другое!
— Аай!
— Я не просто влюблен! Я схожу с ума!... Нет, ты не понимаешь! Любить Анастасию Ягужинскую — это то же самое что пылать страстью....
— .... К ЗВЕЗДЕ!!
— Вы не заметили, Бестужев очень плохо выглядит последнее время.
— О, выглядит плохо последние 50 лет.
Россия — это континент, который притворяется страной, Россия — это цивилизация, которая притворяется нацией.
Как известно, кочевые племена шли на Европу за новыми впечатлениями и свежими женщинами. Трудно осуждать за это дикие орды. Ну какие развлечения в степях – пустошь да тоска кругом. А дамского населения и вовсе недостача. Где, скажите, найти в степи хоть какую-нибудь барышню, не то что хорошенькую? Кобылы, телки да ковыль. Так что кочевников гнала с насиженных пастбищ не историческая миссия, а чисто практическая задача: развлечься пожарищами завоеванных городов, заодно присмотрев себе двух-трех жен или рабынь.
Но вот какая зараза обращает городских жителей в толпы странников и гонит на дачу – науке неизвестно.
— Мы плывем на лодке!
— У вас есть лодка? Где вы ее взяли?
— Вообще, это скорее самолет... наполовину... Мы на самолодке.
Вечер был лучше, чем я ожидала. Но я пойму, как к тебе отношусь, когда немножко протрезвею.