— Не разбить ли ему морду?
— Нет, пусть она остаётся в целости: иначе его потом не узнаешь.
— Не разбить ли ему морду?
— Нет, пусть она остаётся в целости: иначе его потом не узнаешь.
Именно так и поступают все мужчины. Они любят тебя за то, что ты добрая, умная, прозрачная, но, как только представится случай, бросают тебя ради женщины некрасивой, тусклой, мутной.
Я же этого не делаю и совершенно не причастна к той грязи, которая течёт по вашим трубам. Обрезки ногтей я сжигаю, золу рассеиваю по ветру... Я полагаю, что сбрасывать свои гадости куда-то под землю ничуть не более достойно, чем освобождаться от них на поверхности её.
Неужели ты считаешь нас настолько нищими духом или настолько впавшими в детство, что из миллионов существ, иллюзорных или реальных, но жаждущих общения и беседы, ни одному не пришлось бы по душе наше общество?
Ты постарел, как все, кто отрекается от воспоминаний, кто попирает былые свои следы.
У меня достаточно оснований держать его. Я его держу, потому что не хочу, чтобы его увёл это господин. Держу, потому что мне приятно его держать. Это первый мужчина, которого я удерживаю, и мне хочется этим воспользоваться. Я держу его, потому что он, наверно, впервые за много дней чувствует себя свободным.
Общение со славой принесло лишь голод, унижения, лохмотья; поэтому я обратил взоры на безликих, безымянных людей, затерянных в толпе и словно чего-то выжидающих. И тут счастье улыбнулось мне.
Ты постарел, как все, кто отрекается от воспоминаний, кто попирает былые свои следы.
Деньги — это воровство, жульничество, я их ненавижу, это не мой хлеб, но они любят меня. Видимо, во мне есть привлекающие их качества. Они не любят изящных манер, а я вульгарен. Они не любят ума, а я совершенный идиот. Они не любят людей увлечённых, а я законченный эгоист, всегда увлекаюсь только самим собой.